— Да, мы знаем, — сказал Миллард, — но мы надеемся, что есть какой-то способ восстановить его, чтобы можно было использовать его во второй раз.
Его глаза расширились, и он испустил громкий смех.
— Нет, нет, ни за что, никак. Это невозможно. Я бы не стал этого делать, даже если бы это было возможно. Это какое-то плохое дело.
— Почему? — Я сказал.
Он откинулся на спинку стула и обвиняюще ткнул пальцем в секундомер.
— Ты знаешь, какая сила у этой штуки?
— Пружины?
— Циферблат работает на пружинах. Нет, скорее, реакцию вытеснения. — Теперь, когда мы обсуждали его область знаний, он звучал не как злобный старый лудильщик, а скорее, как ученый. — На том, что в мгновение ока вышвырнуло вас всех на восточное побережье Соединенных Штатов и перенесло вперед во времени на пару дней.
— Не знаю, Клаус, — ответил Миллард. — Почему бы тебе просто не рассказать нам?
Он наклонился к нам и понизил голос.
— Очень труднодоступная, этически изворотливая порция извлеченной и сконцентрированной души. Знаешь, соул, как это называют наркоманы.
Это было слово, которое я давно не слышал, и оно заставило мой пульс участиться. Это было вещество, которое твари извлекли из моего деда. Что они торговали слабовольными особями, пристрастили их, чтобы их можно было контролировать.
— Ты имеешь в виду амброзию? — Я сказал.
Гротескно увеличенный глаз Клауса сверкнул на меня сквозь лупу.
— Да, именно так, — сказал он и кивнул. — Вот почему они никогда не могли массово производить эти маленькие чудеса. — Он легонько постучал по экспульсатору. — Топливо слишком дорогое.
— А что, если мы достанем тебе флакон? — спросил Миллард.
— Как? — спросил он, скосив на меня глаза. — Он дилер?
Нур рассмеялась.
— Нет, нет, Клаус, мы выгнали их всех из Акра. Разве ты не знаешь, кто это?
— Не знаю, мне все равно. И я не буду иметь дела ни с кем, кто имеет дело с соулом.
— Он не дилер, — сказал Миллард, — но, если я правильно понимаю, на что намекает Джейкоб, мы могли бы заполучить флакон, который был реквизирован у тварей после захвата их крепости. У них был запас, хотя я думаю, что большая его часть была уничтожена еще до окончания битвы.
— Я бы не стал прикасаться к этой штуке, даже если бы вы могли ее достать…
Миллард на мгновение задумался, а затем сказал:
— А что, если мы сможем вернуть твою бедренную кость?
Клаус почесал седую бороду.
— Вы знаешь историю с костяными часами? Это совершенно особая часть странной часологии.
— Не знаем, — ответил я и посмотрел в сторону Милларда, который покачал головой.
— Тогда я расскажу вам, — сказал Клаус. Он уселся на табурет и скрестил мясистые руки. — Давным-давно в Праге жил странный часовщик по имени Миклаус. Он построил часы на главной городской площади, и это была самая удивительная вещь, которую кто-либо видел. Все соперничающие города хотели, чтобы Миклаус построил им точно такие же часы, но пражские советники были ревнивыми людьми, и чтобы он никогда не сделал других, и чтобы гордость их города никогда не была побеждена, они ослепили его. Так вот, Миклаус сошел с ума, и однажды ночью он бросился во внутренности этих огромных часов и был раздавлен насмерть их шестеренками.