Но Манвэ с высокого трона обозревал дали, и взор его – единственный – проникал в ночь и узрел Тьму чернее ночи, непроницаемую, огромную, но далекую, быстро мчащуюся на север; и понял Манвэ, что Мелькор приходил и ушел.
Тогда началась погоня: землю сотрясали кони воинства Оромэ, и огонь, что высекли копыта Нахара, был первым светом, вернувшимся в Валинор. Но едва достигнув Тучи Унголианты, всадники валаров ослепли, растерялись, рассеялись и поскакали, сами не зная куда; и глас валаромы захлебнулся и смолк. А Тулкас словно запутался в черных тенетах ночи – силы оставили его, и он тщетными ударами осыпал воздух. Когда же Туча ушла, стало поздно: Мелькор насладился местью и ушел невредимо.
Глава 9
Об исходе нолдоров
Прошло время – и великая толпа собралась вокруг Кольца Судьбы: валары восседали во тьме, ибо была ночь. Но звезды Варды сияли в небесах, и воздух очистился: ибо ветры Манвэ развеяли испарения смерти и отогнали морские туманы. И поднялась Йаванна и встала на Эзеллохаре, Зеленом Кургане, ныне пустом и черном; и она возложила руки на Древа, но те были темны и мертвы, и какой бы ветви ни коснулась она – ветвь ломалась и безжизненно падала к ее ногам. Тогда поднялся многоголосый плач; и казалось скорбевшим, что они осушили до дна чашу горя, налитую для них Мелькором. Но это было не так.
Йаванна обратилась к валарам:
– Свет Древ ушел и живет ныне лишь в Сильмарилах Феанора. Провидцем оказался он! Даже для самых могучих чад Илуватара существуют деяния, которых нельзя повторить. Свету Древ подарила жизнь я – и никогда более в Эа не совершу подобного. Однако, имей я хоть каплю этого света, я смогла бы вернуть жизнь Древам, прежде чем корни их иссохнут; и тогда наши раны затянутся и злоба Мелькора будет посрамлена.
Тогда спросил Манвэ:
– Слышал ли ты, Феанор, сын Финвэ, речи Йаванны? Дашь ли ты, о чем она просит?
Долго молчали все, но Феанор не ответил. И вскричал тогда Тулкас:
– Говори, о нолдор, да или нет! Но кто откажет Йаванне? Не из ее ли трудов вышел свет Сильмарилов?
Но Ауле-Создатель возразил:
– Не спеши! Мы просим о большем, чем ты думаешь. Дайте ему время – и покой, чтобы решить.
Тут заговорил Феанор – и горечь была в его словах:
– Для малых, как и для великих, есть дела, что сотворить они могут лишь единожды; и в этих делах живет их сердце. Возможно, я смогу расщепить свои алмазы, но никогда не сотворю я подобных им; и если я разобью их, то разобью свое сердце и погибну – первым из эльдаров в Амане.
– Не первым, – молвил Мандос, но его слов не поняли; и снова упала тишь, пока Феанор размышлял во тьме. Ему казалось, что он окружен кольцом врагов; ему вспомнились речи Мелькора, что Сильмарилы не будут сохранны, завладей ими валары. «Или он не валар, – говорил он себе, – или не читает в их душах? Вор выдает воров!» – и он горько вскричал: