А Маэглин с Аредэль подошли к Внешним Вратам Гондолина, и Темные Стражи под горами радостно встретили Аредэль; и, миновав Семь Врат, она взошла с Маэглином на Эмон-Гварет, к Тургону. Там король с удивлением выслушал ее повесть; и с приязнью смотрел он на племянника своего Маэглина, видя, что тот достоин зваться принцем нолдоров.
– Воистину рад я, что Ар-Фейниэль воротилась в Гондолин, – молвил он. – И теперь мой град вновь станет прекраснее, чем в те дни, когда я считал ее пропавшей. Маэглину же в моей державе будут воздаваться высочайшие почести.
Тут Маэглин поклонился и признал Тургона своим владыкой и королем, и дал обет исполнять его волю; но после он стоял молча и смотрел, ибо пышность и краса Гондолина превосходили все, что представлялось ему по рассказам матери; мощь и многолюдство города поразили юношу, и много невиданного и дивного узрел он. Но сильнее всего притягивала его взор Идриль, дочь короля, сидевшая подле отца, ибо волосы ее были золотыми, как у всех ваниаров, родичей ее матери, и она казалась Маэглину солнцем, озарявшим королевский чертог.
Тем временем Эол, последовав за Аредэль, нашел Сухую Реку и тайную тропу и, крадясь по руслу, был схвачен стражей и допрошен. Слыша, что он называет Аредэль женой, Стражи удивились и послали в город быстрого гонца; и он явился во дворец короля.
– Владыка! – воскликнул он. – Стража схватила пленника, подкравшегося к Темным Вратам. Он зовет себя Эолом; это эльф, он мрачен и темноволос, и синдар по крови, однако он заявил, что Владычица Аредэль – его жена, и требует, чтобы его привели к тебе. Гнев его велик, и усмирить его трудно; но мы не убили его, как велит твой закон.
– Увы! – вздохнула Аредэль. – Эол последовал за нами, как я и боялась. И был он хитер: мы не видели и не слышали погони, когда вступали на Тайную Тропу. – Она обратилась к гонцу: – Все это правда. Он Эол, а я его жена, и он отец моего сына. Не убивайте его, а ведите сюда, на суд короля – если будет на то королевская воля.
Так и сделали. Эола привели в чертог Тургона, и он встал пред высоким троном, гордый и мрачный. Хотя он не меньше сына дивился тому, что видел, это только переполняло его душу гневом и ненавистью к нолдорам. Но Тургон встретил его с почетом, поднялся и взял его за руку.
– Добро пожаловать, родич – ибо родичем я считаю тебя. Здесь будешь ты жить в довольстве, но ты должен поселиться в моих владениях и не покидать их, ибо таков мой закон: всякий, нашедший дорогу сюда, не может уйти.
Но Эол отдернул руку.
– Я не признаю твоего закона, – сказал он, – ни у тебя, ни у твоей родни нет прав владеть в наших краях землей и накладывать запреты – здесь ли, там ли. Это земли тэлери, куда вы принесли войну и непокой, гордыню и несправедливость. Мне нет дела до твоих тайн, и не шпионить за тобой пришел я, но потребовать свое: жену и сына. Однако, если сестру свою, Аредэль, ты не хочешь отпустить, – пусть она остается; пусть птица вернется в клетку, где скоро захворает опять, как хворала прежде. Но не то – Маэглин. Сына моего ты у меня не отнимешь. Идем, Маэглин, сын Эола! Отец приказывает тебе. Покинь дом врагов и убийц нашей родни – или будь проклят!