- Нюхал я, но деваться некуда, без нее нам не пройти. Ты, все равно, ничего не делаешь, мажься сам и меня намажь, докуда достанешь.
Пофиг вскрыл банку и по округе разнесся тошнотворный запах феромонов, добытых нами с трупа принцессы-ползунов. Надеюсь, у этих тварей все, как у муравьев и они общаются запахами, тогда мы будем желанными гостями в их логове.
Желтоватая жижа потекла мне на темечко, а затем была тщательно втерта в мои лохмы. Я не довольно засопел.
- Сам сказал, намажь, куда достанешь, а я больше никуда и не достаю. Могу набулькать тебе полбанки за шиворот, глядишь, до самого памперса дотечет.
- Премного благодарен, - проскрипел зубами я, - не откажите в любезности.
Ощущения от стекающей по хребту жижи, конечно отвратные, но нам сейчас пригодится любое преимущество, я-то надеялся, что нас в бою будет сопровождать шесть сотен призрачных воинов и тут такой облом... А ждать армию темных, которая исчезла непонятно где, тоже не вариант.
- Слышь, конь, ты, бы, ускорился там, а то мы с тобой за два часа до места даже не доберемся.
- Если я поскользнусь, то мы всего за пять минут скатимся со склона и с ободранными шкурами, на радость демонам, рухнем прямо в пентаграмму, к ним в гости. Видишь, тут как в аквапарке, только внизу нас поджидает огонь, вместо бассейна с водой. Хотя, ты, прав, если не ускоримся, то ничего не успеем. На-ка, держи.
- Это что? Зачем мне кирка?
- Сейчас узнаешь, скажи: А-а-а-а-а!
- А?
- Ну, примерно, только надо по-громче.
- АААААААААА! С-у-у-у-к-а-а-а-а!
- А-А-А-А-А! - Решил поддержать я друга, когда щит, на который я уселся, практически сразу набрал сумасшедшую скорость, устремляясь вниз по склону к пока еще далекой пентаграмме.
- Т-в-а-а-а-ю-ю, м-а-а-а-ть!
Я выхватил вторую кирку, всадив острие в затвердевший расплав. Её чуть не вырвало из рук, сзади засверкал фейерверк искр. Но, не смотря на это, скорость наша только увеличивалась.
- П-а-а-а-м-а-а-а-г-а-а-а-й-й-й!
Вторая кирка царапнула камень, и за нашими санями потянулся еще один ряд искр: скрип, визг, тошнотворный запах серы, перед глазами прыгает проносящийся пейзаж и уже практически закрывающая весь горизонт пламенеющая пентаграмма. Прыжок на очередном бугре и щит продолжает движение дальше уже без нас. Камень обдирает все, что торчит из наших тел. Судорожный удар киркой, сильнейший рывок, и она остается где-то там, воткнувшись в камень, еще рывок, и мы останавливаемся. В наступившей тишине слышен только бешеный стук моего сердца, хриплое дыхание и тихие матерные ругательства, сыплющиеся невнятной скороговоркой изо рта Пофига. Видать фильтр мата у него окончательно сломался, не дожидаясь его восемнадцатилетия.