— Нет, Иванкова, — возразил Орлов.
Журков не соглашался.
— Спросим у Нины, — предложил Орлов.
Артемий рассмеялся.
— Ишь ты! Нашел арбитра! — пошутил он. — А я полагаю, что супруга академика Лебедева скорее может нам дать исчерпывающую справку о договоре Святослава с Цимисхием, чем разрешить наш гидростроительный спор.
— Напрасно так думаете! — возразила Нина.
— Ну, полно, полно, — поспешил успокоить ее Журков. — Это я пошутил. Вот и Вася подтвердит, что не одни только экскаваторщики, а весь отдел материально-технического снабжения, весь гидростроевский «мэтээс» до сих пор добрым словом поминают твое изобретение — эту самую вулканизацию кабелей.
Дмитрий Павлович встрепенулся.
— Ниночка, что я слышу? — сказал он. — У тебя даже изобретение есть? Скрывала, скрывала!
— Да пустяки! — смутилась Нина. — И никакое не изобретение, а скорее — приспособление. И не одна, а нас было трое...
Нина назвала фамилии.
Но Орлов не согласился:
— Нет, нет, Нина. Это уж ты оставь! — И, обратясь к Лебедеву, он объяснил суть изобретения Нины. На строительстве чрезвычайно огромной была потребность в резиновом электрокабеле для разного напряжения. Один только правый берег делал годовую заявку на шестнадцать тысяч метров. Кабели то и дело повреждались: их каучуковая оболочка часто оказывалась пробитой. Причины были разные: то бульдозер переедет — порвет, то автомашина, то, перетаскивая кабель, зацепят его обо что-либо рвущее, режущее. Как бы там ни было, этого кабеля завозить не успевали. И вот Нина додумалась не выбрасывать поврежденный кабель, а тут же, на месте, вулканизировать его, то есть подвергать горячей обработке и вновь возвращать его обкладке прочность и упругость. Это дало огромную экономиию.
— И скромничать тут нечего, Ниночка, а имеешь полное право гордиться, — закончил Орлов.
Их беседа вскоре как-то сама собою разбилась: Нина душевно беседовала с Александрой Трофимовной, а потом ушла с ней на кухню и стала помогать ей готовить ужин.
Время от времени, накрывая на стол, Нина появлялась в столовой, и тогда Журков вовлекал ее в разговор.
Орлов больше слушал, как беседовали Журков и Лебедев. А беседа их становилась все оживленнее, все жарче.
Глаза у Артемия Федоровича горели, он не мог усидеть на месте, ходил во время разговора взад и вперед, как-то особенно, по-журковски, взрыкивая, и то сжимал кулаки и приостанавливался, метнув огненный взгляд из-под седых бровей на своего собеседника, а то вновь принимался быстрым шагом ходить по комнате.
Нине отрадно было смотреть на него в эти мгновения.