— Здравствуй, Бугримова, укротительница тигров! Здравствуй, Петр! — приветствовал Галину и ее мужа Упоров, войдя в комнату к ним.
— Здравствуй, Ваня, — сказала Галина Ивановна. — Садись чай пить с пирожками.
— Что ж, чай пить — не дрова рубить. Это можно.
Было воскресное утро. Доценко только что вернулся из ночной смены и сидел в ожидании завтрака, тихонько наигрывая на баяне и напевая задушевным голосом:
Таков нерушимый порядок морской,
Что Родина всюду, товарищ, с тобой.
Баян мой вздыхает, и море шумит,
И песня, как чайка, над морем летит.
— Что, моряк, — сказал, кладя ему руку на плечо, Упоров, — по морской волне, вижу, заскучал? Не тоскуй, скоро у нас свое море будет. Укачивать будет не хуже, чем твое Черное.
— За смену на моем «Уральце» укачивает не хуже, чем на море, — отвечает Доценко. — Сидай, будь ласка!
Они уселись за стол. Галина внесла румяную груду горячих пирожков. Казалось, на них все еще кипит масло.
Комната наполнилась запахом только что заваренного хорошего чая.
— Чего Тамарочка твоя не забежит к нам? — спросила Галина.
Петр пошутил:
— Важная стала: министр народного питания! — Он подразумевал то, что на днях начальник отдела рабочего снабжения Артемий Журков возложил на Тамару Упорову руководство сетью ларьков и палаток вокруг большого котлована.
— И не говори, — ответил Упоров. — И я ее только раз в неделю вижу. Воскресенье у нее самый рабочий день.
— Понимаю.
— Вот что, Галина, — опять начал Упоров. — Я к тебе с большим поклоном: хочу тебе под надзор одного тигра подбросить, молодого, свирепого...
— Ишь ты! — крякнул Доценко. — А ты мужа спросил?
Ваня вздохнул.
— Не бойся, Петр: тигр-то он тигр, да еще и кавказский, а только тяжело раненный...
— А! — воскликнул Доценко. — Знаю, о ком ты говоришь. Ну, как нога у него, срослась?
Они говорили об Асхате Пылаеве.
— Срослась-то срослась. Да хирург сказал, что чуточку прихрамывать будет.
— Ну, это не беда.
— Беда, да еще какая!
— Почему? Девчата любить будут. Парень — красавец!
— Видишь, Петя, — сказал Упоров. — Для нас с тобой это бы ничего. А он о балетном училище мечтал: эта знаменитость московская, что в «Лебедином озере» с ним выступала, она с тем и уехала, что Асхата непременно нужно послать в Москву. Обещала устроить его. Она ему такую будущность предрекала, что у кого хочешь голова закружится...