Теперь уже не тем он гордился, что из него всегда можно было вынуть справку и о том, когда погибла Помпея, и скольких лет скончался Тициан, и что сказал Остроградский о неэвклидовой геометрии Лобачевского, а тем, что Лощиногорский дворец культуры был возведен под его руководством и что он, Аркадий Синицын, строил лощиногорскую замечательную баню.
Леночка любила вспоминать, как, заспорив о каких-нибудь именах и датах, далеких от гидростроения, ребята решали: позвонить на первый стройучасток — «Аркашке», и справка, данная им по телефону, считалась решающей.
Теперь подобных справок он уже давать не любил, но зато старые практики-прорабы нередко искали разрешения своих сомнений и споров у «Аркадия Павловича».
Что же касается теоретических его познаний в предметах индустриального института, то редкий из гэсовских «вечерников» не пользовался консультацией инженера Синицына. На это полезное дело его привлек и поставил в порядке комсомольского поручения еще три года тому назад Иван Иванович Упоров.
— Наш профессор! — с чувством и гордости за старшего товарища и признательности к нему говорили о Синицыне «вечерники».
Убедил он и Леночку Шагину усиленно взяться за «обрубание хвостов». Она вначале уныло сопротивлялась этому.
— Ничего не выйдет, Аркаша! Уж очень я запустила — выгонят меня.
— Не выгонят. Мало для тебя общих консультаций — буду в индивидуальном порядке заниматься с тобой. Только захоти! Если решила, я могу переговорить с преподавателями об отсрочке. Они знают, что если я поручился за кого — закон!
И вот уже четвертый предмет из числа «заложенных» должна была завтра сдать Леночка.
Вошел Синицын. Лена сидела в задумчивости, уныло опустив голову.
— Вот те на! — сказал Аркадий. — Оказывается, и Елочка может стать плакучей ивой!
Былая склонность к остротам у него осталась.
На Лену эти его слова, сказанные просто и весело, произвели действие, которого он не ожидал.
— Не напоминай! — как-то страдальчески вырвалось у нее.
— Что не напоминай?
— Ах, ты не знаешь: эти самые слова, что я плакучая ива, она мне сказала.
— Кто она?
— Балерина.
— А-ах, вот как! Ты, значит, все еще не можешь забыть свои мечты о балете?
— Асхат счастливый! Вот исправит ему этот хирург ногу, и поступит он в балетное училище. А мне только и осталось смотреть «Лебединое озеро»...
Синицын особо остро почувствовал любовь к ней. Он давно любил Леночку, но как-то, в силу свойственной ему привычки, что ли, выражал свое чувство уж очень мудрено или шутливо.
Однажды, например, когда она упрекнула его, что из Сочи он ей не написал ни одного письма, а говорил, что дня без нее прожить не может, Аркадий смутился, а потом взял карандаш, черкнул формулу на листке блокнота и подал ей.