С этой мыслью и переступил порог редакции. И почти полдня просидел за столом, набрасывая вместо радужного очерка о заштатном городишке черновик тревожного репортажа о разладе и сумятице в головах горожан в связи с внезапно наступившим в стране дефолтом.
А во второй половине дня у него состоялся крутой разговор с главным редактором. Тот ничего и слушать не хотел о подобном сочинении. Взгляд усталый, иронический. Упрекал в непонимании сложившейся в стране ситуации, в попытках очернительства. Однако в конце концов с доброй улыбкой взглянул из-под густых бровей и сказал:
— Ладно, не кипятись. Посмотрю на досуге… А тебе отдохнуть надо. Давай-ка, брат, в отпуск! Отвлекись от всей этой суеты. Договорились?
Расстроенный Глазунов тут же начеркал заявление об отпуске и молча вышел из кабинета редактора. К себе идти не хотелось, и он отправился к Губенко. Павел встретил его, как обычно, радушно:
— Привет, дорогой! Какие новости?
В его крохотной фотолаборатории, погружённой в алый полумрак, из водопроводного крана журчала вода, повсюду стояли бачки, ванночки, глянцеватели… Глазунов с трудом нашёл для себя свободное место у монтажного столика.
— Какие там новости, — раздражённо отозвался он. — Вот, в отпуск собрался.
— Что так скоро?
— Главный гонит. Отдохни, говорит, от забот и хлопот. Мой репортаж о Григорьевске зарубил.
— Какой репортаж? Мы собрались делать очерк.
— Не получается он, Паша, не получается. Ты забыл, с кого мы там снимки делали? Ни одного улыбчивого лица…
— Значит, зря старались.
Он убрал в шкафчик кассеты с плёнками, раздражённо выключил красный фонарь, поднял на окне чёрную штору. В комнатушке сразу стало светло.
Помолчали немного. Губенко снял с глянцевателя пару свежих снимков.
— Хочешь взглянуть?
Глазунов протянул руку.
На одном из снимков, тёмном и как бы смазанном, было запечатлено прильнувшее к стеклу салона автомашины какое-то привидение.
— Кто это? — недоумённо спросил Глазунов.
— Не узнаёшь? А кто нам вчера грозил кулаком?.. Да-да, тот самый малый. Жаль, что снимок не получился. И всё же, хочешь — подарю?
— Зачем он мне?
— На память. О вчерашнем происшествии… Кстати, что с той девушкой?
— Исчезла…
— Куда? Говорят, ты приютил её вчера.
— Ну и что? Утром ещё и глаза не успел продрать, как она хлопнула дверью.
— И ты с ней так ни о чём и не поговорил: кто она, откуда, что с ней случилось?
— Вчера уже была ночь на дворе…
Губенко расхохотался.
— Узнаю! Узнаю джентльмена! Ну ты даёшь! Приводишь к себе неизвестно кого и боишься рот открыть? Как же, побеспокоишь даму. Она хоть хорошенькая? Не разглядел я вчера, в потёмках-то.