- Говори, Младший. Почему, как ты считаешь, Клан Союти решил тебя убрать. Это ведь нелогично! Ты никакого значения для Клана не имеешь. И никак им навредить не можешь. Смысла нет, понимаешь?
- Я выступил против брака сестры с представителем Союти. Все это слышали. И в Клане решили, что отец может задуматься и отменить этот брак. Потому на всякий случай наняли убийц и перехватили меня в городе. У нас в Клане предатель, и он передает сведения врагам. Клан Союти не друг нам, а враг. Они собираются нас уничтожить!
- Бред! Полный бред! Ты собираешься рассорить нас и с Кланом Союти, и с самим Императором?! Ну скажи, скажи – причем тут Император?! Дай хоть одну умную версию! (это папаша)
- Хорошо! – я был спокоен, как танк, и понимал, что все это словоблудие ни к чему не приведет. Папаша ничего не хочет слышать. И не услышит. И все равно сделает по-своему. Но я тоже сделаю – все, что смогу. И надо идти шаг за шагом. Никаких резких движений.
- Император хочет тебя убрать потому, что ты ему невыгоден. Ты развалил Клан. Он не приносит прибыли. Твои вассалы разбегаются, и ты ничего не можешь поделать. И он хочет поставить вместо тебя представителя Клана Союти – богатого клана, который умеет вести хозяйственные дела, и который не только политически поддерживает Трон, но и дает ему ощутимую финансовую прибыть. От Клана Конто нет никакой прибыли, он едва сводит концы с концами. Нищета! И пока ты правишь Кланом – все так и останется. И будет еще хуже. А значит, тебя надо убрать. И на всякий случай – всех нас. Если ты повезешь нас в столицу, знай – это наша гибель. Это все равно, как если бы ты поставил нас на край пропасти и толкнул вниз. И бросился следом. Я все сказал. Если у тебя не хватило ума понять все это – я не виноват! Прости.
Я замолчал, и в комнате повисла такая гнетущая, тугая тишина, что ее можно было резать ножом. Я сказал все, и сказал не ради «отца», я все это говорил Первому. Он разумный парень, он должен понять. По крайней мере, я на это надеюсь.
Лицо папаши теперь было не красным – белым, как полотно. И таким же неподвижным, как у мраморной статуи. Вдруг подумалось – а если он сейчас метнет в меня файрболл? Или еще чего похуже сделает? А что – имеет право! «Я тебе породил, я тебя и убью!»
Услышать ТАКИЕ слова от щенка, поганца, БОТАНИКА! При всех! Что может быть обиднее? Только не надо было меня провоцировать. И вообще – говорить со мной следовало наедине, а не устраивать здесь судилище. Ишь, на скамью подсудимых меня водрузили! Пятнадцатилетний пацан, плохо обученный, не владеющий боевой магией - должен был броситься в драку и сложить голову, умерев смертью храбрых! Ты чего, «папа», спятил что ли?! Тебе бы радоваться, что сын остался жив! Что смерть обошла его стороной! А ты чего? Иэхх…башка твоя тупая…