Проректор замер у окна, облокотившись о подоконник руками. Я видела, насколько он напряжен, как выделяются под тонкой рубашкой мышцы, и не передать, насколько сильно хотелось подойти и обнять этого мужчину, отношение которого к себе я до сих пор не смогла понять – даже сделала шаг вперед, но, как наяву, услышала: «Радагат, милый, что происходит» – и отвернулась. Разозлиться не успела, так как натолкнулась на внимательный взгляд Виктора Зарриса, стоявшего в углу, и, судя по насмешливому выражению лица, от декана мои мысли не укрылись.
– Лилиана, что у Вас за странное стремление умереть молодой? – язвительно поинтересовался Заррис.
Я задумалась.
– Не понимаю, о чем Вы говорите.
Радагат вздрогнул и обернулся – глаза не посветлели, и темные зрачки на фоне слишком уж бледного лица делали проректора похожим на мертвеца.
– Не понимаешь? – вроде бы устало спросил он, но в голосе чувствовались предгрозовые нотки. – То ты покидаешь Академию ночью, зная, что тебя пытаются убить, то прешься на поле, хотя я запретил тебе это делать! И заметь, запретил не из прихоти, а из-за того, что это может быть опасно!
– Тогда запрещали бы всем студентам тоже, – не выдержала я. – Что это за избирательные нормы такие? Всем можно, а мне нельзя!
– Давайте вы потом поворкуете, – вмешался Виктор. Радагат бросил на него недовольный взгляд и опять отвернулся к окну. – Я все-таки спешу, у меня полная лечебница пострадавших после соревнований.
– У тебя сотрудников полная лечебница, – бессильно огрызнулся проректор.
– Лилиана, мне нужно тебя осмотреть.
Я сердито передернула плечами.
– Для этого совсем не обязательно было насильно вести меня сюда.
Виктор примирительно улыбнулся и развел руки в стороны, демонстрируя, что это была совсем не его идея.
Осматривал меня декан на кровати проректора. Мне удобнее было бы сидеть в кресле или хотя бы на стуле, но Заррис настоял, а когда я легла и почувствовала, как восхитительно расслабились натруженные мышцы, едва не застонала от облегчения и на манипуляции Виктора смотрела уже гораздо благосклоннее. Пока меня окутывало сияние, я лежала, нетерпеливо подергивая пяткой, и заодно размышляла на тему того, убьет ли меня проректор после того, как уйдет Заррис, или все обойдется. По всему выходило, что убьет, потому что сумрачные взгляды, которые бросал на меня исподлобья Радагат, не радовали. Потому, чтобы не расстраиваться, я в конце концов закрыла глаза и самым глупым образом задремала.
Проснулась я от разговора Радагата и Виктора. Мужчины говорили тихо да еще и отошли к окну, но в тишине спальни голоса разносились отлично. Потому я глаза не открывала, не желая демонстрировать, что проснулась, но с интересом прислушивалась.