— Хорошо. Я слушаю вас дальше, адмирал.
Доклад продолжался.
_____
Через двое суток в Мурманск пришел «Гурзуф». У него начисто выгорели средние надстройки. Левый борт закрывал огромный парусиновый пластырь. В некоторых местах бортовое железо имело выпучины.
Колинз сидел у себя в каюте, когда в дверь постучали.
— Войдите! — откликнулся он.
— Прошу извинить меня, сэр. В порт пришел «Гурзуф»… — проговорил адъютант, появляясь в дверях.
— Что? «Гурзуф»? Вы шутите, Джефри?
— Посмотрите в правый иллюминатор, сэр.
Контр-адмирал вскочил с кресла и прильнул к стеклу. Справа от флагманского корабля на якоре стоял «Гурзуф».
— Чудо, Джефри, чудо! Как он мог прийти? Но великолепно, чёрт возьми! Вот это настоящие моряки! Какое мужество! Недаром мне понравился Сергеев. Нет, я восхищен, право восхищен. Как же это произошло?
О том, как пришел «Гурзуф», мог рассказать капитан Сергеев и его экипаж. Рассказать о том, как, заделывая пробоину, шестнадцать часов в ледяной воде работали боцман Пархоменко и пять человек аварийной партии, как носили в кают-компанию обожженных при тушении пожара людей, как двое суток не сходил с мостика капитан Сергеев, пробираясь в пургу к родным берегам, как до самого Мурманска не отходил от насосов старший механик, как, пренебрегая сном, едой, отдыхом, слаженно работал весь экипаж, движимый одной мыслью: привести судно в советский порт…
Этого контр-адмирал Колинз не знал.
— Вот что, Джефри. Запишите на завтра. К 12 часам собрать всех свободных офицеров с английских судов. Сюда, на крейсер. Пошлите катер на «Гурзуф» и пригласите капитана Сергеева ко мне к одиннадцати тридцати. Вам ясно, Джефри?
— Так точно, сэр.
— Идите.
_____
На следующий день, точно в одиннадцать тридцать, катер командира конвоя привез капитана Сергеева на флагман. Контр-адмирал встретил его лично. Это была большая честь. Роман Николаевич смутился.
— Очень рад видеть вас живым и невредимым, мистер Сергеев, — говорил Колинз, крепко пожимая руку капитану, — прошу вас ко мне.
В каюте у контр-адмирала был накрыт стол на две персоны. Отражая электрический свет всеми цветами радуги, сияли и переливались хрустальные рюмки и бокалы для вина.
— Я хочу выпить за ваше здоровье, капитан, — проговорил Колинз, наливая бокал. — Я очень рад принять вас у себя. Выпьем за русских моряков.
Они подняли бокалы, чокнулись и выпили.
— Расскажите мне, капитан, как вам удалось спасти судно? — спросил контр-адмирал, вытирая губы накрахмаленной салфеткой.
— Его спас не я, а моя команда, адмирал, — скромно ответил Сергеев. — Что может сделать капитан, если ему не поможет в тяжелую минуту команда?