«Трудно мне будет с этим человеком. Ну что ж. Придется так или иначе работать с ним», — размышлял Сарохтин, поднимаясь к себе в каюту.
Когда буфетчица пригласила его обедать, в кают-компании все места, кроме его, капитанского, были уже заняты.
Судя по лицам обедавших, разговор до прихода капитана был оживленным и веселым.
Сейчас все ели молча, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами.
Юрий Николаевич попытался оживить беседу и рассказал какой-то веселый случай из своих плаваний. Моряки вежливо улыбнулись, но отвечали ему вяло. Должно быть, стеснялись, присматривались к нему.
Все сидевшие за столом были одеты в рабочие потертые кители, и только Сарохтин выделялся своим щегольским костюмом и белым воротничком.
Юрий Николаевич обратил внимание на то, что почти все помощники на «Геленджике» молодые. Только старший механик и Голубин несколько старше его самого. Это порадовало капитана. Он был уверен, что быстро сойдется со своими помощниками.
Ломать установившиеся порядки он не собирался; еще несколько дней совместного плавания, и всё утрясется, он найдет с людьми общий язык.
Вот только Голубин…
Обед закончился. Поднимаясь к себе наверх, Сарохтин услышал, как Голубин громко сказал кому-то:
— Пижон с «рысака».
«Рысаками» называли теплоходы Лондонской линии, к которым принадлежала и «Сибирь».
Юрию Николаевичу захотелось вернуться и сказать Голубину что-нибудь резкое, одернуть его, но он сдержался: выйдет так, что он подслушивал. Капитан взглянул на часы. До отхода оставалось немногим более часа.
Юрий Николаевич начал приводить каюту в порядок.
В дверь просунулась голова старпома.
— Наверное, буксир будете заказывать на отход, товарищ капитан? — с издевочкой в голосе спросил Голубин.
Юрий Николаевич представил себе неширокий канал и место, где нужно будет развернуться. Скверное место…
— Буксир? Да… пожалуй, — задумчиво отозвался он, ожидая мнения старпома.
— Может быть, два?
Это звучало уже, как явная насмешка. Сарохтин вспыхнул.
— Впрочем, не надо буксиров. Так пойдем. Судно маленькое, — высокомерно сказал Сарохтин и сразу же почувствовал на душе какую-то тяжесть. Это была неуверенность за исход разворота на новом, незнакомом судне. Старпом давно уже исчез за дверьми, а беспокойство не покидало Юрия Николаевича.
Он утешал себя тем, что не мог поступить иначе. Нужно, чтобы этот наглец Голубин знал, что капитан не трус и не напрасно назначен на «Геленджик». Но всё же чёрт бы побрал этого Голубина! Если бы не его враждебно-ироническое отношение, Сарохтин, наверное, заказал бы буксир, и для первого раза это было бы не лишним.