— Отдайте носовые! — скомандовал Юрий Николаевич. — Лево руля!
«Геленджик» сердито, часто задышал и медленно двинулся вдоль по каналу. Ветер еще посвежел. На мостик поднялся старпом и, не глядя на капитана, занял место в правом крыле. Всем своим видом Голубин показывал, что раз капитан на мостике, ему, старпому, здесь делать нечего, хотя, по положению, и он обязан быть тут.
«Геленджик» подходил к месту, где ему нужно было развернуться на выход к морю. Сарохтин вошел в рубку и встал у телеграфа. Ему вспомнилась школа. На экзаменах он выходил к доске именно с таким чувством, какое у него было сейчас. «Геленджик» подошел к месту поворота. Сарохтин увеличил ход и скомандовал «лево на борт!». Он напряженно смотрел на нос теплохода. Перейдет или не перейдет линию ветра? До берега оставалось не более 20 метров. «Стоп!» В ответ невесело звякнул телеграф. Судно, дойдя до линии ветра, остановилось, и его понесло бортом на стоявшие у стенки суда. Маневр не вышел. Лоб у Сарохтина покрылся испариной.
— Право на борт!
— Есть право на борт!
Сарохтину казалось, что голос рулевого слышится издалека. Он со злостью перебросил ручку телеграфа на «полный назад». «Геленджик» задрожал и, выбрасывая из короткой трубы кольца сизого газа, неуклюже, неуверенно пошел совсем не туда, куда предполагал и хотел направить его Сарохтин. Все расчеты сбивали ветер и неизвестные качества судна. Юрий Николаевич невольно скосил глаз и увидел Голубина, повернувшегося к рубке. Тот насмешливо смотрел на капитана через стекло. «Не брался бы лучше, если не умеешь», — говорил его взгляд.
Сарохтин попробовал повторить маневр и снова неудачно. «Геленджик» уже почти прошел уширение канала, где можно было маневрировать. Оставалось еще раз попытаться развернуться, а если и на этот раз поворот не выйдет, с позором встать к стенке и вызвать для помощи буксир.
Юрий Николаевич нервным движением выдернул из пачки папиросу и, ломая спички, торопливо закурил. Может быть, это придаст ясность мыслям. Но у старпома он не попросит помощи.
Неожиданно он услышал негромкий голос рулевого:
— Товарищ капитан!
Сарохтин быстро обернулся и глотнул воздух. Внутри что-то похолодело и мозг резанула мысль: «Руль отказал!». Руль всегда отказывает в самые неподходящие моменты.
— В чем дело? — хрипло спросил Юрий Николаевич и посмотрел в лицо рулевому.
За штурвалом стоял пожилой матрос с коричневым от загара обветренным лицом и черными, с проседью, короткими усами. Голубые спокойные глаза ласково смотрели на капитана. Сарохтин только сейчас рассмотрел этого человека. Раньше он его не замечал. Рулевой точно исполнял его распоряжения.