Я взяла большой пакет и начала складывать туда вещи. Посылка для дома скорбных умом, в самом деле.
После ревизии оставила две белые блузки, одну черную водолазку, шерстяную юбку до колена с вышивкой в виноградную лозу, широкие черные брюки и пару вещей для дома.
Сестра, увидев такое расточительство ресурсов, удивленно приподняла бровь и спросила, что я намерена делать с этим богатством.
– Сжечь! – коротко констатировала я.
– Дай сюда! – и ручки загребли пакет с содержимым. – Лучше б нишу разгребла!
Полезла в нишу. Там из интересного нашелся однотонный малиновый плюшевый свитер и старые черные прямые джинсы, судя по качеству, из секонда. Обрадовалась им, как родным, однако черная краска выцвела, особенно на коленях. Надо глянуть в магазине тканей анилин и покрасить. Имея машинку-автомат и стакан соли – это несложно. Джинсы и свитер перекочевали на полку. Цвет у свитера, конечно, не ах, тем более для меня, русоволосой, но он хотя бы однотонный. Остальным добром набила второй пакет.
В школу идти не хотелось. И дело не в том, что после института, магистратуры и семнадцатилетнего стажа работы, школа была как понижение по службе. Просто любви особой к сему заведению, в общем, и к своему классу, в частности, я не испытывала.
После начальной школы нас всех перетрясли, пересортировали и собрали один экспериментальный класс «А», в который определили детей с самыми высокими лидерскими показателями. На успеваемость не смотрели вообще. Потом убирали одних и добавляли других, так что в результате этого «естественного отбора» к девятому классу получили такой «дивный новый мир», глядя на который Олдос Хаксли всплакнул бы от зависти. Каждый был Индивид с большой буквы, каждый рвался на вершину первенства, поэтому показатели по учебе просто зашкаливали. Кто не мог тянуть все предметы, углублялся в отдельные, а там олимпиады: школьные, городские, краевые, всероссийские; конкурсы, проекты, соревнования. Учителя рвались преподавать у нас, школа подсовывала экспериментальные учебники. Все открытые уроки проводились у нас, все проверки проводились у нас. Что и говорить, по итогам окончания школы из двадцати семи человек восемь медалистов и пять аттестатов с отличием. Все из класса поступили в институты, две трети – на бюджет.
При этом мы тихо терпеть не могли друг друга. Кто-то сбивался в маленькие группки по интересам, чаще дружили парами. Открытых конфликтов почти не было. Но и командным духом даже не пахло. Помню кошмар, который нам устроила одна из студенток, проходивших практику. Она велела разделиться на пять команд и выполнить проект группой. Фактически это был первый и единственный совместный провал класса, так как вместо пяти проектов было сделано двадцать семь.