— Всё, он отрубился. Это была последняя капля.
— Но он не сказал самого главного.
— Раньше чем через пару часов из него всё равно больше ничего не выжмешь. Уж можете мне поверить.
Корнелл колебался. Он не узнал ничего нового, кроме того, что в Оверлуке был вчера и Сэм Хэнд. Но его беспокоил Рулов. Такой человек мог и лгать, но узнать это наверняка было невозможно. Порядок произошедших вчера в Оверлуке событий стал яснее, если, конечно, рассказанное Руловым правда, но самая важная часть, касающаяся лодочного сарая, утонула в алкогольном тумане в мозгу этого человека. Интересно, какую роль во всем этом играла Милли? Она отнюдь не глупа. В её дерзких зеленых глазах читалась непримиримость, словно щит стоявшая между его вопросами и храпящим на кровати человеком.
По-прежнему в лохмотьях и по-прежнему не обращая на это внимания, Милли направилась к двери. Корнелл пошел следом. Кот проснулся и тоже заковылял вниз по крутой лестнице. Спустившись в неприбранную комнату, Милли вздохнула и сказала:
— Я рада, что вы не будете его больше мучить. Извините, что потеряла голову и бросилась на вас с ножом. Я просто зверею, когда Ивану что-то угрожает. Вы понимаете, какие у нас отношения?
— Получил некоторое представление, — сказал Корнелл.
— Сомневаюсь. Он был первым мужчиной, который вел себя порядочно по отношению ко мне и не требовал ничего взамен. Я была всего-навсего большой нескладной девчонкой из Скрэнтона, и все, что видела в жизни, — придорожные кабаки возле шахт и пьяных шахтеров, которые ловили меня, когда мне ещё не исполнилось и четырнадцати.
Я думала, что иначе и не бывает, пока не встретила Ивана. Он рисовал шахтеров и захотел, чтобы я позировала ему. Я позировала шесть недель, и он меня даже пальцем не тронул. А потом попросил выйти за него замуж. Я согласилась.
Корнелл молчал; Милли смотрела сквозь него в свое прошлое — уродливое и прекрасное. Её голос звучал задумчиво:
— Знаете, я изменяла ему. Ничего не могла с собой поделать. Когда вы пришли, у меня тоже возникла мысль…
— Я знаю, — сказал Корнелл.
— Конечно. Мужчины всегда это знают. А вот Иван не знает.
— Пусть так и останется, — сказал Корнелл.
Он наблюдал, как мальтиец пытается вскочить на диван под окном. Челлини был слишком пьян для этого.
Корнелл нагнулся, поднял кота и положил на залитый солнцем диван. Тот туманно посмотрел на Корнелла, свернулся клубком и уснул.
— Вы бы могли убить ради Ивана, правда, Милли?
— Могла бы. Но не убивала.
— Ну хорошо. Я хотел бы ещё кое о чем вас спросить. Есть тут одна девушка, Салли Смит. Она была здесь сегодня, спрашивала вас о чем-нибудь?