— Я не знаю… не могу сказать…
— Знаете. И скажете, — мрачно пообещал Корнелл.
Кич смертельно побледнел. На лице задергался мускул, глаза бегали из стороны в сторону. На лестнице послышались тихие шаги, и появилась Милли в легкой полосатой блузке и серой юбке, волосы причесаны, губы накрашены. Она смотрела на Кича без всякого удовольствия.
— Здесь что, Центральный вокзал? — спросила Милли.
— Я хотел бы видеть мистера Рулова, — начал обрадованный её появлением Кич.
— Зачем?
— Насчет его вчерашнего визита в Оверлук. Я должен с ним об этом поговорить.
— Я уже обо всем с ним поговорил, — сказал Корнелл. — Он либо пьян, либо напуган и не может ничего сказать. Но он видел вас там и упомянул о вашем кратком визите в лодочный сарай.
Кич нервно облизнул губы:
— Его показания ничего не стоят.
— Тогда зачем же вы пришли?
— Мне нужны бумаги, которые он украл.
— Какие бумаги?
— Не ваше дело.
— Боюсь, что мое. Всё, что касается Джейсона Стоуна, — мое дело, поскольку считается, что именно я его убил.
— Я ничего не могу вам сказать.
— И тем не менее скажете.
— Я не обязан здесь оставаться. Я могу позвать полицию и…
— Вперед, — спокойно предложил Корнелл. — Думаю, ваша роль во вчерашних событиях их тоже заинтересует.
— Я не убивал Стоуна! — резко возразил Кич.
— И вы можете это доказать?
— Ну, я…
— Ничья, конгрессмен. Вам известно, что полиция разыскивает меня в связи с убийством Стоуна, но вы знаете, что я этого не делал, и под присягой вам придется дать показания, что я прибыл в Оверлук в тот самый момент, когда вы уезжали оттуда, а Стоун был уже мертв. Так что, если вы позовете полицию, вам самому придется ответить на несколько неприятных вопросов.
Милли закурила и, покачивая бедрами, прошла между нами.
— У меня тоже есть к вам вопрос, мистер Кич. Если вы знали, что мой муж был в Оверлуке, что вас заставило прийти сюда? Почему вы не пошли с вашей информацией в полицию?
— Я… — Кич замолчал и вытер лицо уже влажным носовым платком. У него дрожала рука, и выглядел он совсем больным. — Я не хотел впутываться в это дело, насколько возможно. Я согласен… скажем, э… сотрудничать. Возможно, никто из нас не виновен в убийстве, но нам будет трудно убедить в этом власти. Это по крайней мере неприятно. Я согласен не сообщать о пребывании здесь Корнелла.
— Глубоко признателен, — насмешливо сказал Корнелл.
— С другой стороны, я должен получить бумаги, которые Рулов украл из кабинета Стоуна вчера вечером.
— Иван не вор! — заявила Милли. — Когда он вчера вернулся, у него не было никаких бумаг.
— Он мог их спрятать, — предположил Кич.