— Кто вы такие? Копы, да?
В них зародилась надежда.
— Да! — подтвердил Фрэнк. — Точно, мы из полиции…
Но, услышав великую новость, Марианна преобразилась. Порыв паники в черных глазах. Она вновь попыталась встать, Фрэнк удержал ее.
— Отпустите меня! Я хочу вернуться туда! Хочу увидеть Тома!
Лоран взирал на сцену с изумлением. Все это могло бы показаться комичным. Если бы не драматизм ситуации. Фрэнк пытался найти в ней какую-то логику, но допустил ошибку в хронологии.
— Нет, Марианна, не волнуйся, тебя не отправят в тюрьму…
— В тюрьму?! Но… Почему в тюрьму? Я никогда не сидела в тюрьме! Я ничего не сделала!
Еще дальше, в прошлое.
— Нет, я… Я хотел сказать…
— Я не хочу возвращаться к моим старикам! Хочу уйти с Тома!
— Хорошо, Марианна, не надо нервничать… Лежи спокойно, ты ранена.
— Ранена? Но что со мной такое? Вы арестовали Тома? Вы не имеете права, он ничего не сделал! Я сама ушла из дома!
— Успокойся! — повторил Фрэнк. — Никто никого не арестовывал, ясно?
Она непременно хотела вскочить, бежать. Фрэнк удерживал ее за плечи. Взглядом просил у товарищей подмоги. Но те не знали, что предпринять, видя этот припадок безумия.
— Марианна, успокойся, прошу тебя! — молил комиссар.
— Я не хочу возвращаться к ним… Я хочу увидеть Тома!
— Ты ни за что туда не вернешься. Мы найдем твоего друга… Не переживай.
Наконец она снова закрыла глаза. Фрэнк прикоснулся к ее лбу. Заметил, что она опять удалилась. В какое-то неведомое измерение. Он отошел, прислонился к окну.
— Она помешалась, — прошептал Филипп.
— Нет, — отозвался Фрэнк. — Это амнезия. Она проснулась на несколько лет раньше. До тюрьмы.
— До тюрьмы? — повторил лейтенант. — Как же мы скажем ей, что…
— Мы не станем ей ничего говорить. Подождем, пока она окрепнет. Там будет видно.
* * *
Лоран принес ужин. Бутерброды, пиво — обычное меню. Они устроились у окна, откуда с наступлением сумерек потянуло свежестью. Марианна до сих пор не очнулась. Казалось, она мирно спит.
— С чего ты взял, что у нее амнезия? — вдруг спросил Филипп.
— Сам не знаю… Может, она предпочла забыть дальнейшее… Слишком тяжелые воспоминания.
— Думаешь, она вернется… в настоящее?
— Откуда мне знать? С этим пусть нейропсихиатры разбираются, а я — коп!
Время тянулось слишком медленно, они уже начали уставать. Ноги затекли, веки отяжелели.
— Я сварю кофе? — предложил Филипп.
— Давай! — кивнул Лоран. — Раз уж надо бодрствовать…
По пути к двери Филипп кинул взгляд на Марианну. И застыл.
— Эй! — прошептал он. — Глядите!
Ее глаза были широко открыты. Но больше всего всех троих поразило то, что она плачет.