— Что происходит? Вы дико нервничаете, оба…
— Сочиняешь, принцесса.
— Вовсе нет… Вы переругались, да? И почему ты все время смотришь назад? Боишься, что за тобой хвост?
— Да нет, что ты…
Она перестала допытываться, сообразив, что Лоран и без того на нервах. Стала смотреть в окно, поглощая дневную дозу ландшафтов. Метод Фрэнка мог бы сработать. Вот только она по-прежнему была в тюрьме в конечном итоге. Шикарной тюрьме, конечно. Но все же в тюрьме. Теперь Марианна не боялась выезжать вместе с ними. Но без них не осмелилась бы и носа высунуть наружу. Ее пространство расширилось. Увеличился двор для прогулок. Попросту увеличился. Но колючая проволока никуда не делась, по-прежнему окружала ее. И решетки. Прутья, которые видела, наверное, она одна.
Освобожденные привыкают, Марианна… Тогда почему бы не привыкнуть тебе? Может быть, потому, что она вышла не через дверь. Она — беглая. И всегда будет в бегах. Ей нигде не будет спокойно, даже на другом конце планеты.
Потому что ей не на кого опереться, никто нигде не ждет ее. Потому что ее лишили свободы еще до того, как она узнала жизнь. Потому что она не искупила своих грехов, они угнетали, тяготили ее. Как ядра, прикованные к ногам каторжников.
Тебя преследуют, Марианна. Угрызения, целой ордой. Похоронные кортежи, вереницей. Она себя чувствовала более свободной в объятиях Даниэля, чем на берегу океана. Почему так?
— О чем ты думаешь? — вдруг спросил Филипп, склонившись к ней с заднего сиденья.
— О свободе…
— Не терпится?
— Не то чтобы… Не особо…
В салоне стал ощущаться холодок.
— Тебе так хорошо с нами? — удивился капитан.
— Я боюсь того, что меня ожидает…
— Ты сумеешь выкрутиться! — заверил ее лейтенант.
Выкрутиться? А жить-то когда?
— Какая-то часть меня навсегда останется там…
Один вопрос изводил ее, молотом стучал в голове. Все время один и тот же. Существует ли на самом деле свобода? Человек окружает себя химерами, будто надевает броню. Рай, ад, счастье. Свобода?
* * *
Эрманн ответил после первого сигнала.
— Моя дочь с вами?
— Да.
— Высадите ее у автобусной остановки на проспекте Республики, — приказал Фрэнк.
— Хорошо. Мы будем там через десять минут.
— И не забывайте, Эрманн: если хоть один волос упадет с ее головы, я вас убью.
Фрэнк прервал связь. Припарковался, стиснул руль руками. Набрался отваги. Потом надел пиджак, чтобы скрыть оружие. Пешком направился к проспекту Республики, зашел в бистро, почти напротив остановки. Заказал кофе. Несколько человек ожидали автобуса. Жизнь била ключом, и никому не было дела. Никого не заботило, что маленькой девочке угрожала опасность. Не волновали переживания ее отца. Папа выручит тебя, моя милая…