Этот «друг», развалившись в моём кресле, показал мне две расписки, подписанные якобы мной. Ну да, подпись была похожа. В одной значилось, что я отдал под залог довольно большой суммы Гарику свою машину. Я удивился и подумал: «Рома, может, ты сошёл с ума, раз поставил на кон подарок папы, свою новенькую тачку?» Ещё не успев отойти от первой новости, меня тут же добили второй. Оказалось, что я и у Эдика успел взять в долг сумму, равную стоимости своей квартиры! К тому же именно свою уютную берлогу я в залог и отписал. Это был полный бред! Этого просто не могло быть! И тут я понял, что произошло. Меня банально кинули. И кто? Мой друг Гарик. Скорее всего, с Эдиком они были в сговоре. Этот чёртов профи проигрывал подчистую и, как только я собрался домой, мне подсунули коктейль, после которого меня вынесли бесчувственной тушкой. Был бы я в сознании, то хоть что-то бы помнил. Какую именно дрянь мне подсунули, я даже не догадываюсь, но только такой факт мог бы объяснить моё состояние и амнезию. Уверенность в том, что расписки не подписывал, была просто железобетонной. Я усмехнулся Гарику и потребовал отдать бумаги на графологическую экспертизу. Он нагло усмехнулся в ответ и сказал, что подпись там точно моя, а вот текст был добавлен после, так что «бабки» мне придётся отдать. С такими ребятами, как Эдик, мол, нельзя шутить. Этот… Гарик встал, потрепал меня по щеке и сказал:
− Знаешь, Золотко, − я скривился, услышав дурацкое прозвище, которое мне дали сокурсники, − Эдик запал на твою маленькую попку. Так что проценты сможешь отработать так, как ты любишь. Машинка твоя будет у меня в целости и сохранности. Давно о такой куколке мечтал, а вот квартирку мы продадим. Не переживай, родаки тебе новую купят. Только не играй больше со взрослыми дядями, Золотко.
Я не знал, что мне делать. Таких проблем у меня ещё никогда не было. Видимо, удача повернулась ко мне филеем. Склонив повинную голову, пошёл просить помощи у папы. Он орал так, как не орал даже когда я в пятнадцать лет признался, что гей. Тогда вмешалась бабуля, и шторм быстро утих, зато теперь я получил на всю катушку. Мой папа, после того как наорался всласть, потребовал координаты Гарика, клуба и Эдика. Всё, что знал сам, я выложил. Естественно, что информации было негусто. Я с пеной у рта доказывал папе, что не мог поставить те подписи, но тут предок напомнил мне, что есть у меня дурацкая привычка в задумчивости выписывать вензеля на листках бумаги, и Гарик вполне мог стащить парочку экземпляров подписи. И вот тогда до меня сразу же дошло, что тогда дело труба. Папа мне так и сказал прямым текстом. Меня на следующий же день с вещами отправили к бабуле в деревню. В ссылку, как декабриста, блин! Или скорее в бега. Подальше от разборок, в которых мне просто, ой, как хотелось самому поучаствовать. Только кто же мне даст? Хоть у меня и есть младший братишка, меня по-прежнему слишком сильно любят и лелеют. Да и с моим спокойным и уравновешенным папой лучше лишний раз не спорить, а то можно разбудить бурю, так что молча уехал, пообещав никому не звонить и не говорить, где я осел. О том, откуда родом моя мама, я знакомым и друзьям не рассказывал. А зачем оно им? Гарик же с моей семьёй был знаком шапочно, никаких подробностей из личной жизни я ему не рассказывал, даже детскими воспоминаниями не делился. Интуиция, что ли, намекала, а я прошляпил? Н-да…