− Всё в порядке, − выдохнула облегчённо Лиза, вновь занимая место рядом со мной. Машина, заурчав тихо мотором, двинулась вглубь лесного убежища. — Я поговорила с начальником смены телохранителей. Дима засел в гостиной, в полумраке и с очередной бутылкой вина. Пока почти трезв, ибо полдня отсыпался.
− Понятно, − вздохнул я, понимая, насколько трудная задача меня ждёт. — Тебе лучше пока не обнаруживать своего присутствия. Дай мне попытаться наладить с ним контакт.
− Угу.
Я шёл по выложенной камнями дорожке, стараясь ступать тихо, как кот. Где-то высоко сверкали звёзды, напоминая тот вечер, когда мы с Димой сидели у костра и вели неспешный разговор. И вроде бы не так уж давно это было, всего лишь ранней осенью, но на фоне нашей последующей размолвки казалось, что прошли уже годы. Крадучись, как ночной вор, я оказался у приоткрытых высоких дверей гостиной. Знакомое место. Деревянные блестящие лаком полы, оружие на стенах, удобная мебель из дорогих пород дерева, меховые шкуры на полу. Обманчиво простая обстановка, созданная с любовью к уюту и неброской роскоши. В полумраке я нашёл фигуру друга. Дима сидел на мягкой шкуре, расстеленной у выложенного из дикого камня камина. В его длинных пальцах находился бокал с вином, рядом стояла начатая бутылка из тёмного стекла. Отблески горящих поленьев освещали его уставшее немного осунувшееся лицо, вызывая в моей душе сожаление и чувство вины.
− Хм, − вдруг в тишине раздался немного хрипловатый голос Дмитрия. Даже не повернув головы, он добавил насмешливо: − Входи уже, раз пришёл.
Я молча вошёл в просторную комнату, слегка прогретую горящими и тихо потрескивающими поленьями, источающими тонкий древесный аромат. Дмитрий не повернул головы и всё также сидел, пристально глядя на огонь. Тонкая синяя рубашка была расстёгнута, рукава закатаны, открывая по-аристократически изящные, но крепкие и сильные запястья. Длинные ноги, обтянутые такими же тёмными брюками, были согнуты в коленях. Босые ступни притягивали взгляд какой-то… беззащитностью. Весь силуэт моего друга был наполнен мрачностью и одиночеством. Несмотря на позднюю осень, с первым срывающимся снегом, прохлада, которая крадучись как кошка, проникала через приоткрытые высокие застеклённые двери, вовсе не тревожила так легко одетого парня. Ему, впрочем, как и мне, или Лизе, не было холодно. Нас грело наше сродство с пламенной стихией. Даже в сильный мороз мы могли разгуливать в лёгком пальто и тонких туфлях вместо валенок и шуб.
− Что за бунт ты устроил?
− Бунт? Я просто расслабляюсь, − Димка, по-прежнему не отводя взгляда от огня в камине, нехотя ответил. — Знаешь, а я тебя не звал.