Герман встал на ноги и, заметив на стене зеркало, подошёл ближе. Тёмные тени под глазами залегли ещё тогда, когда он узнал, что единственный родной на этом свете человек погиб. Но сейчас они были ещё глубже. Даже собственные глаза на бледном лице были каким-то чужими и совершенно пустыми. Герман включил воду, поднёс руку к холодной струе и вдруг заметил багровую полосу на запястье. Посмотрел на вторую руку и увидел аналогичную картину. Следы от верёвки, а может быть и от наручников. Щиколотки зудели и, приподняв штанину свободных спортивных брюк, чужих, кстати, Герман заметил и там следы связывания. Бросив более внимательный взгляд в зеркало, он заметил на шее и груди яркие следы засосов. Вновь накатила тошнота, и Герман метнулся к унитазу. Рвать было уже нечем, но спазмы шли одна за другой, заставляя внутренности скручиваться в комок. Поглощённый опустошением своего желудка, он не услышал торопливых шагов. Резкий укол в руку и знакомый голос заставили Германа взвиться юлой.
− Это от тошноты, моя прелесть. Теперь будет легче, − его поймал в объятия Артур. По спине пробежал холод, и Герман рванулся изо всех сил. Но чужие руки держали крепко, а сил было мало. Артур ударил его по лицу и довольно улыбнулся: − Трепыхайся! Я люблю ломать строптивых мальчиков.
«Пускай это был лишь страшный сон, пожалуйста», − попросил Герман непонятно кого и осторожно открыл глаза. Он вновь пришёл в себя в той же самой странной комнате. Один. К счастью, с ним ни Артура, ни кого бы то ни было другого, не было рядом. Вернувшаяся вместе с сознанием боль, подсказала, откровенно и категорично, что произошедшее с ним не кошмарный сон, от которого можно избавиться, открыв глаза. Прямо под рукой было что-то прохладное. Небольшая бутылка с минеральной водой. Герман осторожно приподнялся на локтях, отвинтил пробку и жадно напился. Заботливый какой у него насильник. Водички не пожалел. Он откинулся на спину и закрыл глаза. Единственными чувствами, которые можно было вычленить в океане других, были гнев и омерзение. И оба они были направлены на Артура. Этот человек ему никогда не нравился. Их редкие встречи всегда раздражали. Артур приезжал к ним в гости всегда с новой пассией, но при этом Герман часто ловил на себе его липкие взгляды и поэтому изо всех сил стремился избегать его общества. Этот человек, внешне вполне респектабельный и в меру привлекательный, всегда напоминал ему паука.
Герман немного полежал, а потом снова попросился в уборную. К сожалению, там его ждало разочарование. В первый раз его полоскало так, что было не до осмотра помещения, а теперь он понял, что и его узилище, и ванная находятся в подвальном помещении. Ни там, ни там не было даже маленького окошка, которым можно было бы воспользоваться для побега. Несмотря на ноющую боль, терзающую тело, он не упустил бы такой шанс. За свою танцевальную карьеру Герману не раз приходилось выходить на паркет с травмами. Уколы, заморозка, утягивающие бинты были привычным делом. Он вытерпел бы многое, лишь добраться до дома. Герман знал, к кому обратиться за помощью и Артуру не удалось бы избежать наказания. «Полиция? Не смешите мои тапки, − горько усмехнулся Герман. — С такими деньгами и связями он легко отделается от любых обвинений, тем более без доказательств. Скажет, что всё было по обоюдному согласию, к примеру. Или что я сам к нему цеплялся. К жертвам изнасилований у нас относятся весьма скептически, а уж если это ещё и парень… А вот дядя Рома… У этого человека нашлось бы кое-что для Артура». Дядя Рома был старым другом отца и крёстным самого Германа. Бывший криминальный авторитет, завязавший, но сохранивший многие из старых связей, был жестким, но справедливым человеком.