На машине Шлакмана мы поехали к Хакенсек-Ривер. Я спросил о его отце и двух ключах.
— Кто его преследовал? — спросил я. — Энди?
— Наверное. Ведь Энди пошел за тобой, когда ты выходил из метро.
— Почему у вашего отца было два ключа, Шлакман?
— Боже, Кэмбер, не будь таким наивным. Все предельно ясно. У него был один ключ, у толстяка — другой. Потом он выкрал у толстяка его ключ. Ублюдок собирался очистить сейф и смыться, оставив меня и Монтеца ни с чем. И это после всего того, что я сделал для старой гадины. Ты просто не поверишь. Когда мы выбрались из Германии после войны и оказались в стране Монтеца, мне было двенадцать. Думаешь, старик взял меня с собой от большой любви? Как бы не так! Он забрал и мою мать, сделав из неё проститутку, и жил на её доходы весь первый год в стране Монтеца. Но мать сказала, что не уедет из Германии без сына, только поэтому он взял меня. Потом кто-то угробил мою матушку — всадил ей нож в спину. Тогда старик нашел двух других девок. А меня заставил работать на улице — искать для них клиентов. Тогда-то я и сказал себе — придет день, и я прикончу его, но только когда у него появятся деньги, когда он будет нашпигован зелененькими. Тогда игра будет стоить свеч. Потом он связался с толстяком, и они начали расширять дело.
— Какое дело? — спросила Алиса, стараясь придать голосу небрежную интонацию и не обнаружить охвативших её ужаса и отвращения.
— А то, которое в сейфе, леди.
— Шлакман, — сказал я. — Мы не знаем, что в сейфе.
— Что?
— Это правда. Мы не знаем.
— Да будь я проклят! — сказал Шлакман, заливаясь смехом.
— Что в сейфе? — спросила Алиса.
— Орешки, — сказал Шлакман, сотрясаясь от хохота. — Орешки.
На небе поднималась луна. Полная, словно раздувшаяся, рыжая луна больше походила на летнюю, чем на мартовскую. В будке Маллигэна свет не горел, но, верный слову, он привязал лодку к краю причала.
Поставив машину на площадке чуть выше станции, Шлакман вместе с нами спустился к причалу. Маллигэн выделил мне отличную лодку с шестнадцатифутовым алюминиевым корпусом, легкую и быструю, с мощным двадцатисильным мотором Джонсона, подвешенным на корме. В лодку были положены весла, крюк, тонкий канат, прикрепленный к кольцу на корме, а также запасная канистра бензина, подсоединенная шлангом к мотору. Хозяин станции не просто дал лодку, он тщательно продумал все мелочи. Я поблагодарил его про себя, дав себе слово отплатить за его доброту.
Когда мы стояли на причале, я спросил:
— Куда мы едем, Шлакман? Я хочу знать, где моя дочь.
— На яхте толстяка.
— Где его яхта?