Кусок конины был величиной лишь немного поменьше кошки Ляли. Как ни старалась, кошка съела его лишь на треть, и все равно живот ее раздулся и свесился набок.
От обильной еды кошка Ляля тут же заснула — в ворохе старых бумаг. Когда она проснулась, над ней стоял Мишка-печатник и нюхал ее, шумно вдыхая воздух.
От ужаса кошка Ляля зажмурилась, но не побежала прочь. Медведь потрогал ее лапой, очень осторожно, еле прикасаясь, и прорычал радостно: «Ура! Она меня больше не боится!»
Потом он тоже заснул у себя в сарае. И к Мишке пришла кошка Ляля, свернулась клубком у него в лапах, и так они спали оба дружно и сладко.
С этого дня Мишка-печатник и кошка Ляля стали неразлучны: вместе ели, вместе спали. И игра у них появилась интересная: кошка Ляля с разбегу прыгала на спину Мишки, и он катал ее по двору, стараясь стряхнуть на землю. При этом кошка Ляля пронзительно мяукала от страха и восторга.
Так жил Мишка-печатник в типографском дворе среди своих новых друзей: мальчика Феди Гаврилина, кошки Ляли, веселых рабочих; иногда он печатал газеты и очень любил свой печатный станок.
И прошло два года. Два раза приходила зима с морозами и хрустким снегом; два раза медово цвели липы за оградой типографского двора.
В жизни Феди тоже произошло важное событие: он стал работать курьером в большевистской газете «Коммунист».
Наступило тревожное лето 1919 года: белая армия Деникина, напрягая все силы, катилась к красной Москве, и если бы Федя не спал по ночам, то, наверно, видел бы, как на дальних южных границах губернии полыхают зарницы, — то красные отряды не на жизнь, а на смерть бились с авангардными деникинскими частями.
Но Федя, надо сказать прямо, любил поспать…
Нет, все-таки бывают чудеса на свете!..
Уж год, наверно, просит Федя Гаврилин у отца винтовку:
— Папка, я ж большой! Во, гляди: притолоку башкой задеваю. Тринадцать лет скоро — это сколько! Запиши в отряд!
А у отца один сказ:
— Тяжела для тебя винтовка, Федюха. Подрасти еще чуток. До косяка двери макушкой достанешь — тогда прямо в отряд.
И еще смеется. И мамка смеется:
— Отец тебя в типографию взял, как большой работаешь. А все недоволен.
Конечно, это здорово: курьером работать. А слово-то какое звучное, революционное: курьер! Вся газета от него, Федора Гаврилина, зависит. А как же! Он — связной между редакцией и типографией: из редакции несет в наборный цех статьи про вести с красного фронта и про жизнь рабочих и крестьян; из типографии в редакцию — готовые полосы завтрашней газеты. Задержится он или убьют его из-за угла агенты мировой контрреволюции — и, пожалуйста, не выйдет газета. А без газеты не может сейчас жить человек новой, красной России! И вот получается, что Федор Гаврилин очень важный, можно сказать, государственный человек.