А вот другой из вояк встрепенулся. Это был молодой человек, лет двадцати пяти, с тонкими аристократическими чертами лица, дышащими умом и смелостью. На нем был изящно сидевший военный костюм, выдававший в нем кавалериста. Все понятно, мальчишка, принадлежит к одной из знатных и древних испанских фамилий, получает почести, словно из рога изобилия просто по праву рождения, так как в этой стране военные почести иногда достаются не за что, а уважение со стороны штатских (мирного населения) обуславливается скорее боязнью, чем симпатиями. Яркий персонаж.
— Луис Менендес де Гангора, к услугам Вашим — важно произнес молодой капитан, и его черные выразительные глаза заблестели- Мы польщены, оказанной нам честью, которая доказывает Ваши добрые намерения, но Ваше предложение, весьма лестное для нас, нам определенно не подходит. Мы же — испанцы!
В его словах ощущалась любовь к Родине, и гордость за свой народ, стремление приложить все силы для распространения могущества Испании, хотя труд сей, был малодостижим, не говоря уже о его неблагодарности. У-тю-тю, так и хотелось почесать этого щенка за ушком.
— Тогда позвольте откланяться — я тоже умею быть резким — и пусть Господь, о котором так недавно упоминал толстяк, которого вы притащили с собой, рассудит наш спор, кому владеть Кубой! Пусть на этом поле свершится Божий суд!
Амен- проблеял глумливым тоном, обрадованный таким исходом дела толстый монах- Мы попросим прощения у Бога и друг у друга и, приготовимся умереть за свою веру, которую мы все поклялись защищать.
Монах произнес эти слова, и на его помятом лице появилось выражение блаженства. Он явно надеялся на лучший исход, так как испанцев было намного больше, чем нас. Что же, надежды у Вас есть, а вот шансов — никаких. После этого примирение сторон стало невозможным, и высокие договаривающиеся стороны разошлись. Как говорится: "Я эмир и ты эмир. А кто же тогда будет свиней пасти?"
В свое время Морган писал в своих мемуарах: "За всю свою жизнь я не встречал ни одного испанца, который, как я убежден, не назвал бы меня, по меньшей мере раз сорок дурнем Христовым, если бы я попытался заявить, будто Карл V на протяжении 24 часов не дергал весь земной шар за ниточки, а затем начиналось… "
Что же, начнем и мы, в это знойное утро. Больше я время впустую терять не намерен. Открываем огонь из фальконетов и аркебуз с мушкетами. Раздается частая канонада, клубы едкого порохового дыма накрывают наши позиции. Огневой рубеж не позволял добиться устойчивого накрытия противника. Но порох мы, как всегда, не экономим, хоть кого из врагов немного ранит, уже хорошо. Тем более, у испанцев большинство — вот пусть они и атакуют. Мы то на этот смертельно опасный ежик, ощетинившийся пиками, ни за какие коврижки не пойдем. Как говорится: "Не беги на пики мальчик, будет кровь и синяки. Мушкетер согнет свой пальчик, и умрут твои враги!". А вот стрелять мы можем хоть целый день, без передышки.