— Пап, а у нас есть Адажио Вивальди?
Ох, как обрадовался и встрепенулся Бочажок!
— А какое именно?
— Не знаю. Адажио Вивальди просто.
— Ну, Анюта, понимаешь, адажио — это же медленная часть, ну это темп такой, ну и часть симфонии, там, или концерта.
— Я не знаю. Вот у Ахматовой.
Генерал прочел вслух две строчки, напротив которых стоял карандашный вопросительный знак:
Мы с тобой в Адажио Вивальди
Встретимся опять.
(Поначалу-то Анечка думала (как и я в ее возрасте), что Адажио Вивальди — это что-то такое архитектурное, петербургское, ну вроде — павильон Кваренги или, там, колоннада Растрелли.)
— Да, не ясно. Ну вот у нас есть «Времена года». Там тоже адажио есть. В каждом концерте. Давай послушаем?
Вот оно, блаженство-то — и музыка и Анечка, все вместе! Да как внимательно слушает, умничка моя!
Аня и вправду слушала внимательно и, в общем-то, с удовольствием, но так и не поняла, почему Ахматова назначила свидание в таком необычном месте. Хотя, папка прав, красиво. Очень даже.
— А «Чакона» Баха?
— Что, что?
— «Чакона» Баха.
— Не, Анечка, нету. Я такого не знаю даже. Никогда не слышал… А хочешь Бранденбургский концерт, а? Или вот оратория. — Василий Иванович торопливо выхватил с полки гэдээровскую пластинку и прочел: — Э-э… маттхаус… матхаусспассион!
— Знаешь, давай потом.
Так что надежды Василия Ивановича оказались напрасными и быстро развеялись, всего лишь раз еще довелось ему слушать вместе с дочерью пластинку из своей разрастающейся как на дрожжах коллекции, после Ленинградской симфонии Анечка за музыкальными консультациями к нему уже не обращалась.
А через год из комнаты дочери послышалось такое, что несчастный Бочажок просто замычал от боли и замкнул руками слух, уподобившись моей любимой героине из «Друзей», которая, увидав совокупление Моники и Чендлера, в ужасе зажмурилась и завизжала: «О my eyes!! О my eyes!!»
Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос,
Я влюблен в ваше тонкое имя Ирэна…
Фирма «Мелодия» выпустила пластинку Вертинского, отвратительного Бочажку еще со времен лейтенантской молодости, когда Ленька пытался спьяну воспроизвести эти бананово-лимонные галантерейности, вынудив простодушного Васю впервые усомниться в безукоризненности дроновского вкуса, не говоря уж о музыкальном слухе.
Я и сам упивался в десятом классе этим комически-грассирующим старческим голоском, но нынче готов со стенающим Бочажком согласиться…
Это вы еще, Василий Иванович, не слышали все это в исполнении Александра Ф. Скляра!..
Первая диверсия Ахматовой, направленная на подрыв семейного счастия и спокойствия Бочажков, была осуществлена, как это ни смешно, посредством Степки. Перед 9 Мая второклассникам задали самостоятельно найти и выучить стихотворение о Великой Отечественной войне.