Это случилось.
Между нами выросла преграда. Дженис – возможно, ощутив исходившее от меня напряжение, – выпустила изо рта сосок и заплакала. Ди попыталась продолжить кормление.
Я поднялась.
– Мне пора.
– Тсс, тише, ну же. Мы еще не закончили. – Она посмотрела на меня. – Подожди. Я сейчас пристрою ее. Ты ведь не обиделась на меня? Я сказала это только потому, что беспокоюсь о тебе, Тор.
– Мне правда пора.
Если я не уйду в ближайшие двадцать секунд, меня попросту разорвет, и на кремовых стенах этой квартиры останутся ошметки нашей дружбы.
Поверить не могу.
Поверить.
Не могу.
Она правда это только что сказала.
– Я не обиделась, – солгала я, улыбаясь. И Ди на это купилась: не знаю как, но купилась. – Не вставай. Устрой ее поудобнее. – Я вскинула руки. – Провожать меня не нужно.
Ди, казалось, слегка расстроилась, что я ушла раньше, чем она хотела, но ее отвлекал ребенок и его нужды. Ну и ладно. Я смирилась с этим. Это естественный ход событий, дружба не может не измениться, когда кто-то из вас приводит новую жизнь в этот мир. Я не чудовище и не страдаю от эгоизма. Я готова приспосабливаться к изменениям. Я держу ревность при себе – правда, меня в этом наверняка обвинили бы, стоило бы мне поднять этот разговор.
– Пока, – сказала я и погладила Ди по ее блестящим рыжим волосам, которые горели огнем в лучах зимнего солнца, струящегося сквозь окна. – Созвонимся.
– Тебе точно нужно идти? – требовательно спросила она. Кажется, Найджел не скоро вернется домой. Но она только что убеждала меня, что ее жизнь теперь наполнена смыслом, вот пусть и наслаждается им в одиночестве.
– Ага. Рождество на носу. Всякие рабочие дела. – Слово «рабочие» было пропитано ядом, но Ди ничего не заметила: Дженис наконец-то снова нашла грудь. Я надела пальто, натянула сапоги и бросила слова прощания через плечо. На пороге я остановилась и посмотрела на фотографии. Среди них была одна, снятая мной, – Ди и Найджел на танцполе на той самой свадьбе, куда я позвала ее. Та свадьба изменила ее жизнь. На фото Ди сидела у Найджела на плечах и громко смеялась, запрокинув голову. Мгновение спустя она соскользнет вниз, затащит меня в туалет и признается, что он ей очень нравится.
Та Ди. Та Ди, которая была со мной всего несколько месяцев назад. Та Ди, что пела «Elephant Love Medley» вместе со мной в машине. Отвечала на все мои звонки. Все понимала. Видела стену и понимала, как это больно.
Ее больше нет.
Потому что та Ди ни за что на свете не сказала бы те слова, которые произнесла женщина в гостиной.
Возможно, она права. Возможно, моя работа не так важна. Хотя откуда ей знать – она простая учительница. Никогда раньше я не позволяла себе этой мысли – желчной, пренебрежительной. Может, она сказала это, потому что в самом деле беспокоится обо мне. Но из ее слов ясно было одно: