Беременность была еще почти незаметной — пара месяцев, или, может быть, чуть больше. Талия Летти всё ещё оставалась тонкой и гибкой, только грудь стала чуть полнее и чувствительнее. А еще эти холодные пальцы. Его жена всегда была огнем, который согревал его, а теперь она казалась своей бледной тенью.
Обнимая ее, Бедивир тонкой струйкой вливал в каналы матери и ребенка магию. Темную, плотную, и ровно столько, чтобы Летиссии не стало плохо. Наполнит ее резервы и уйдет к себе. Она даже не узнает, что он приходил. Просто ей станет лучше, она отлично выспится, а утром они спокойно поговорят обо всем. Он даже скажет ей, как благодарен за помощь… Это были последние связные мысли Темного Властелина. Резерв Летти и малыша оказался настолько пуст, что он уснул, дожидаясь его наполнения.
Утром Темный лорд проснулся от ощущения пристального взгляда. Он медленно открыл глаза и уставился на свою жену — лохматую, растрепанную, теплую и уютную, как никогда. И почему он раньше уходил к себе и никогда не видел ее утром? Вот такую… Он даже не мог точно описать свои чувства в этот момент, знал только, что ради такой Летти он готов свернуть!
Не в силах удержаться потянулся к ней, сгреб в объятия, стиснул, целуя сладкий рот, и вдруг получил удар коленом. Согнулся в три погибели, тихонько подвывая и катаясь по кровати. А когда разлепил зажмуренные от боли глаза, с изумлением увидел, как нежная фея бешеной ведьмой бежит в купальню, но не добегает — ее мучительно рвет в вазу с цветами, сгибая, и выворачивая до слез.
На шум прибежала горничная, причитая, подала госпоже таз и влажное полотенце, унесла несчастную вазу, а взамен принесла суп. Мелкими глотками, выцедив бледную жижку, Летти понемногу разогнулась и проговорила:
— Прошу прощения, милорд, женские неприятности, — и удалилась в купальню вместе со служанкой.
Как-то сразу стало понятно, что ему не рады, и мыться Темная леди будет до самого завтрака. Пришлось Темному лорду вставать, идти к себе и размышлять над тем, как помириться с женой. Идею подал камердинер. Помогая облачаться в новый камзол, старик упомянул, что скоро праздник урожая, и хорошо бы милорду обновить гардероб к этому торжественному дню. Герцог тотчас послал за госпожой Паулиной и приказал ей пошить для леди Летиссии новое платье, уместное на балу, а себе камзол из той же ткани с такими же узорами.
Модистка подняла все лапки, спрятанных до поры под платьем, и скрестила их на теле, как и руки:
— Милорд заглаживает вину или намекает леди на извинения? — скептично уточнила она.