— Вы нарушаете мои права! Я ни в чём не виновата!
— Все в чём-то виноваты, мадемуазель. В ваших интересах говорить тут, со мной. В бюро будет хуже.
Он мотнул головой, указывая на стул, и взглядом практически вдавил меня в него. В моей голове промелькнули подписанные сегодня документы, скучные французы, не понятно о чём говорящие, коридоры, кабинеты, доктора, намёки мадам Беттарид. А что если меня обманули и поэтому явился этот солдафон?
По рукам пробежали мурашки, в животе свернулся заиндевелый тяжёлый шар. Надо отправить мой договор на проверку учительнице французского с курса, пусть почитает. Хотя, судя по тому, что говорил Макаров, уже поздно — я не имею права сама аннулировать контракт, только они. Ледяная изморозь из живота сковала бёдра и полезла ниже, по ногам.
Замерзая в тридцать пять градусов по Цельсию, я прижала к себе сумку.
— Я не проститутка, — через силу выдавила я.
Хотелось ударить мужчину напротив чем угодно. Жаль, в любой стране бить законников чревато.
— Возможно, — чуть расслабился Лембит и откинулся на спинку стула.
Какая отвратительная хамская рожа! Хоть и правильная…
— Но закон вы нарушили, — добавил он. — Съёмки были вчера. Разрешение на работу начали оформлять сегодня. Так что можете выбрать — штраф и домой, а перед этим вонючая муниципальная клетка для незаконных иммигрантов. Или всё же…
— Или? — хмуро огрызнулась я, перестав бояться, потому что когда меня припирают к стенке со всех сторон, накрывает одно желание — устроить кровавый мятеж. Но папа учил меня сдерживаться, даже когда эмоции бурлят через край. К двадцати годам начало получаться. Возможно, зря.
Лембит стряхнул со стола невидимую крошку на пол и вновь посмотрел на меня глазами-буравчиками.
— Или вы поможете нам. А мы закроем глаза на ваши махинации. В частности на то, что с туристической визой вы вообще не имеете права работать. Только на монументы смотреть.
Я сглотнула вязкую слюну, сердясь на себя за легкомысленность.
— Я не знала.
— А ваш хвалёный юрист наверняка знал. Или он не юрист, не важно. Незнание от тюрьмы не освобождает.
Злой какой!
Я сузила глаза, опять чувствуя подвох, и начала рассматривать детектива внимательно. Чист, но не глажен. И не брит. Значит, одинок или не любим. Кто его полюбит, такого?
Глаза красноватые, круги под ними, — сегодня точно не спал. Люди не спят, когда есть проблемы и в голове крутятся нерешённые мысли. Ну, или злодеев ловил. Но главное — за мной не приехала полицейская машина и не отвезла в кутузку сразу!
Выходит, Лембит сам в затруднении, раз обращается к совершенно случайной персоне. Но это значит, что лично мои дела его не очень-то интересуют…