У меня вытянулось лицо.
— Ты с ума сошёл?
— Блин, опять не угадал? — стукнул ладонью по ладони Финн, продолжая сидеть на полу.
— Нет! — воскликнула я, удивляясь, что с того всё, как с гуся вода.
— Жаль. Посмотрел бы на тебя в роли домины… — хмыкнул Финн.
— Кого?! — Я от возмущения потеряла дар речи и просто кинула в него подушкой.
Гад поймал её, смеясь. Я кинула в него второй. Отбросил, как мяч. Та улетела в стену, едва не разбив громадную вазу. Я скомкала простыни и швырнула в наглую смеющуюся морду. Жёванный гигантский снежок из дорогого постельного белья развалился налету и оставил след от кровати до этого верзилы, словно растаявшее от света привидение.
— Ещё! — сказал Финн и приглашающе расставил руки.
Я спрыгнула с кровати и подхватила валяющиеся на полу декоративные подушки в каждую руку. Замахнулась. Он подскочил и поймал меня в кольцо своих рук.
— Отпусти! — зарычала я.
— Неа, — смеялся Финн.
— Тебе плевать на меня! Ты даже не спросил, как я себя чувствую!
— Неа. — Он чмокнул меня в нос.
— Отстань! — попыталась вырваться я и одновременно шлепнуть его подушкой по попе.
— Обойдёшься, — тише произнес Финн и практически придавил меня к себе. Посмотрел сверху вниз.
— Я вообще не твоя поклонница! — рыкнула я.
— Повторяешься, — хмыкнул он.
Мы смотрели глаза в глаза: он сверху, я снизу, вот так всегда.
— И если я ещё раз услышу от тебя хоть слово об Эхнатоне…
— Он что, был так плох в сексе?! — притворно ужаснулся Финн и покачал головой. — Ну хоть в чём-то я усовершенствовался!
— Тебя хоть что-то кроме секса интересует? — вздохнула я.
— Ты, — тепло улыбнулся Финн. — И секс с тобой.
Я пихнула его, но почувствовала себя как в железных тисках — не вырваться.
— Всё! Никакого секса не будет, — заявила я.
— А бульончик? — примирительно спросил Финн.
— Какой бульончик?
Он мотнул головой в сторону комода.
— Вон, стоит в розовой фарфоровой кружке с серебряной ложечкой. И сухарики. Для тех, кто отравился.
— Это ты принёс? — ахнула я.
— Я. Зачем спрашивать? Лучше что-то сделать: или секс, или бульончик принести.
Я потупилась и всё же улыбнулась, не сумев больше на него сердиться. Он ослабил объятия, вздохнул и распустил их совсем, провёл рукой по моему плечу, коснулся волос.
— Ты такая красивая.
— Как зомби из апокалипсиса…
— Безупречно красивый лохматый зомби. Вместо бульончика будешь есть мой мозг?
— А есть такая опция?
— Угу, давай, выбирай.
Бульончик из рук любимого оказался предпочтительнее. Правда, я хотела есть сама, а он пытался кормить меня с ложки:
— Давай, болящая, за маму, за папу, за меня, за повышение моих рейтингов и за моё будущее Грэмми в трёх номинациях.