Мама стучит в дверь. Она выкрикивает мое имя, но я не отвечаю. Я не могу говорить с ней.
Я бросаю свой блокнот для рисования и угольные карандаши в сумку и застегиваю ее. Закидываю за спину рюкзак, зажимаю сумку под мышкой и открываю дверь.
Мама стоит перед ней. Она смотрит на собранные вещи, затем на меня. Она не говорит ничего кроме моего имени. Каждый звук темный и холодный, я разворачиваюсь и молча бегу. Через коридор, через гостиную. Мимо Бена, который начинает кричать. Он – полка, которую я опрокидываю, чтобы не дать маме пойти следом. Я знаю, она будет заботиться о нем, а не побежит за мной. Я выхожу из дома, бегу к автобусной остановке и сажусь в первый же автобус, который останавливается и направляется в сторону центра. Мы никогда раньше не ругались с мамой. Никогда раньше. Слезы катятся по моим щекам, пока я пытаюсь успокоить бешеное сердцебиение и остановить дрожь в теле.
Уилл и Бекка вернутся только сегодня ночью. Они забронировали билеты на последний рейс из Нью-Йорка, чтобы провести как можно больше времени с семьей Бекки. В квартире тихо, когда я вхожу в нее. Но в этот раз не разрушаю тишину тем, что включаю музыку или телевизор. Я бросаю дорожную сумку на диван и прохожу на кухню. В холодильнике есть только старая упаковка от службы доставки «Азия». Я вытаскиваю ее, нюхаю содержимое, а затем выбрасываю в мусорное ведро. Запах ужасный.
Заказываю пиццу через мобильное приложение и провожу время, пока еду не доставят, заполняя стиральную машину грязными вещами из дорожной сумки. Вещи Харпер тоже лежат в ней. Я вытаскиваю одну из ее рубашек и вдыхаю запах. Веду себя как влюбленный идиот. Ну, у меня хотя бы нет зрителей. Улыбаясь, я бросаю рубашку к остальным вещам в машинку и включаю ее.
Как раз, когда снова выпрямляюсь и думаю о том, как убить время, раздается звонок в дверь. Ребята из службы доставки очень быстрые сегодня. Возможно, потому, что большая часть людей в эти дни ест приличный ужин в кругу семьи и не набивает свой желудок пиццей с двойным сыром. По пути к двери я вытаскиваю из кармана куртки бумажник, достаю из него две купюры и открываю.
За дверью стоит Харпер. Это становится нашей фишкой: я ожидаю службу доставки, а вместо этого обнаруживаю ее. Однако два дня назад Харпер за дверью была веселой, радостной и забрала меня на лучшие выходные в честь Дня труда, который у меня когда-либо был. Теперь по ее лицу текут слезы. Руки она спрятала в рукава потертого огромного свитера университета штата Монтана. Она выглядит так, будто с трудом может держать себя в вертикальном положении.