Перс зажег потайной фонарь и стал им водить сверху вниз, стараясь найти отверстие, через которое они сюда попали. Его не было.
— О! — воскликнул он, — оно само собой закрылось!..
Маленький красноватый огонек пробежал по стене и заиграл на паркете. Перс нагнулся, поднял с пола какую-то веревку и тот час же с отвращением отбросил ее прочь.
— Что это? — спросил Рауль.
— Это? — вздрагивая, переспросил Перс. — Это, вероятно, та самая веревка, на которой повесился Бюкэ.
И внезапно забеспокоившись, он стал при помощи фонаря осматривать стены. О, чудо! При слабом свете маленького мерцающего огонька вырисовывалось большое, покрытое листвой дерево, ветви которого упирались в самый потолок. Робкий красноватый огонек освещал то часть ствола, то листву, между которой то тут, то там мелькали какие-то блестящие полосы света. Рауль машинально протянул в этом направлении руку.
— Смотрите! Это зеркало!..
— Да! Действительно, зеркало! — взволнованно произнес Перс и, проводя рукой по покрывшемуся холодным потом лбу, добавил:
— Мы попали в комнату пыток!
Я не буду рассказывать, каким образом Перс, еще задолго до этой роковой ночи, пробовал проникнуть через озеро в жилище Эрика; как ему удалось раскрыть потайной ход третьего подземелья и какие муки он и виконт де Шаньи вынесли в «комнате пыток». Все это он сам подробно изложил в своих воспоминаниях, которые отдал мне при условии предать все описанное им гласности. Я передаю этот рассказ без всяких сокращений, так как не считаю себя вправе умолчать о личных приключениях Перса в подземельях, тем более что описание этих приключений поможет отчасти объяснить многое из того, что казалось странным в его поведении.
Рассказ Перса.
«Я никогда прежде не бывал в жилище Эрика, — пишет он. — Напрасно я просил подземного властелина (как его называли у нас в Персии) раскрыть передо мной таинственные двери подземелья. Он не соглашался. Тогда я пустил в дело хитрость, надеясь проникнуть туда без его ведома. С тех пор, как мне стало известно, что Эрик избрал своим местожительством здание Парижской Оперы, я стал за ним следить и несколько раз видел его на берегу озера, где он, не подозревая о моем присутствии, садился в лодку и причаливал к противоположному берегу, у самой стены. К сожалению, благодаря царившей там полутьме, мне никак не удавалось рассмотреть, где находилась дверь, в которую он исчезал. Любопытство, а также нечто более серьезное, пришедшее мне в голову, после одного разговора с этим чудовищем, привели к тому, что однажды, когда у озера никого кроме меня не было, я вскочил в лодку и направился к той самой стене, куда причалил Эрик. Но едва я успел отплыть от берега, как окружающая меня тишина как будто встрепенулась и над озером пронеслось тихое, как дыхание ветерка, пение. Казалось, что пело само озеро, и по мере того, как я плыл вперед, волшебный голос тоже передвигался за мной с места на место, и столько красоты, столько обаяния было в этих неземных звуках, что я, как зачарованный, не мог оторвать от воды своего взора и нагибался все ближе и ближе к блестящему, как зеркало, озеру. Кругом было темно, только сквозь маленькое окошечко, выходящее на улицу Скриб, врывались причудливые полосы яркого лунного свита. Я был уже на середине озера. Кругом не было ни души. А между тем пение все продолжалось.