Подпись под изображением прозрачного красного камня клинообразной формы гласила: «Рубин Тимура». Джека словно мешком по голове ударили. Тот самый камень, о котором рассказывал Таннер! Он говорил, что рубин утонул в Марианской впадине, но если профессор на самом деле может ходить, то стоит ли верить его рассказу о приключениях на острове? Может, и деда он вовсе не спасал… а может, вообще всё было наоборот! Ну и дела! Забыв про холод, Джек уселся в сырую листву.
– Нет, – покачал он головой, – не думаю, что Таннер ищет третий рубин.
– Почему?
– Потому что уже нашёл.
Выслушав историю профессора, Гвен вынуждена была согласиться. Обстоятельства смерти Джозефа Фаулера-одиннадцатого представлялись всё мрачнее. Ничего объяснять Сейди они не стали – слишком мала для таких новостей. Однако девятилетняя девочка сама всё сообразила. Гвен погладила её по плечу:
– Мне очень жаль, Сейди.
– Мне тоже, – всхлипнула она.
Помолчав, Гвен захлопнула книжку и убрала в карман.
– Лазарев пишет, – задумчиво произнесла она, – что тот рубин давал Тимуру способность подчинять себе людей.
Да, именно так говорил про камень и профессор.
– Подчинять, – повторил Джек, – а ещё…
– Знание, – подсказала Сейди.
– И верность подданных, – закончила Гвен. – Три рубина, три подарка для правителя… Похоже, Таннер хочет стать королём.
– Скорее уж императором. – Джек глянул на площадь. Каптенармус с тростью и громила хранитель удалялись вместе с полицейским. – Скажу больше: профессор не всегда был таким, в смысле, убийцей и вором. Это камни так подействовали на него.
Гвен подала руку, помогая ему подняться на корточки:
– С чего ты взял?
– Я видел, как изменился герцог Алансонский, когда забрал рубин Чёрного принца в битве при Азенкуре. Он стал… ну… злым. Потом опять был глюк, уже от русского камня. Какой-то Николай посмотрел на него и тут же спятил – стал расстреливать людей из пушек.
– Ясно, – кивнула Гвен, задумчиво глядя на опавшие листья, – восстание декабристов двести лет назад. Я про это читала. Когда умер император Александр, в армии произошёл раскол: большая часть поддерживала его брата Николая, но несколько тысяч солдат вышли на Сенатскую площадь в Санкт-Петербурге и стали выкрикивать царём другого брата, Константина. – Она подняла глаза на Джека. – Николай долго пытался уговорить мятежников разойтись мирно, а потом во внезапном припадке гнева приказал выкатить пушки и стрелять.
– Я всё видел, – поморщился Джек. – Как только он поднял корону, тут же стал другим человеком. Сперва ругал кавалериста, который кого-то застрелил, и вдруг стал с удовольствием палить по толпе картечью… Это точно от рубина, я сам чувствовал.