Крепкий маленький кулачок вонзился в мою скулу.
— У меня пять братьев, — сказала она. В ее голосе послышалась угроза. — Они крепкие и скверные, но они мужчины. Я знаю еще десяток мужчин, которые все вместе не могут составить одного настоящего. И тут появляешься ты. Я хотела бы разбить твою глупую голову. У тебя есть глаза, а ты не видишь. Майк, у меня есть что тебе показать, чтобы ты понял, о чем разговор.
Она рванула свою блузку за воротник. Пуговицы покатились к моим ногам. Другая вещичка на ней тоже была сорвана, и вот она гордо стоит — руки на бедрах, груди вызывающе направлены мне в лицо. Судорога прошла по мышцам ее живота…
Мне пришлось усесться поудобней и схватиться за подлокотники кресла. Воротничок стал мне тесен, по спине поползли мурашки.
Губы ее были плотно сжаты. Глаза порочно блестели.
— Возьми меня, — сказала она.
Я протянул руку и ударил ее по губам. Ее голова откинулась назад, но она продолжала стоять в прежней позе, только взгляд ее стал еще более развратным:
— По-прежнему хочешь, чтобы я тебя совратил?
— Давай, — сказала она.
Мы ужинали в китайском ресторанчике на Таймс-сквер. Посетителей было полно, но никто не смотрел в тарелку, все взгляды были устремлены на Конни.
Я сидел за столом напротив нее, удивляясь, что кожа может быть такой нежной и гладкой, и соображая, что еще женщина должна снять, чтобы считаться голой. На Конни почти ничего не было.
Поэтому ужин протекал без слов. Мы смотрели друг на друга, улыбались, ели. Впервые я посмотрел на нее со стороны. И увидел женщину, которая недавно была моей, — она была не той, которую я желал.
Она была прекрасна. Она была честна и откровенна. Если ей чего-то хотелось, она об этом говорила. Она прожила жизнь рядом с пятью братьями, которые относились к ней, как к брату, и считали, что ей это должно нравиться. И ей нравилось. Для Конни работа манекенщицы была только работой. Она не придавала значения тому, что ее работа окружена ореолом очарования.
Около девяти часов мы пробрались к выходу с полными желудками и приятным ощущением, что все окружающее прекрасно.
Я спросил:
— Так ты расскажешь мне о ваших маршрутах?
Она взяла меня под руку.
— Майк, ты когда-нибудь забирался в трущобы?
— Некоторые думают, что я оттуда не вылезаю.
— Сейчас все с ума сходят по бару в старом районе города. Он называется «Бауэри». Ты его знаешь?
Я с любопытством посмотрел на нее:
— «Бауэри»?
— Я вижу, ты там давно не был. Бауэри изменилась. Не вся, конечно, местами. Один обористый малый нажил состояние, превратив захудалый кабак в достопримечательность. Представляешь, эти оборванцы создают атмосферу дна для богачей, которые иногда любят посмотреть, как живет другая часть общества.