Махит надавила большим пальцем в ложбинке черепа Искандра, прямо между связками. Кожа казалась резиновой. Слишком поддавалась, причем неправильно. Под подушечкой пальца предстал крошечной аномалией мелкий имаго-шрам; под ним скрывалась развернутая архитектура имаго-аппарата – твердость знакомая, как сами кости черепа. У нее то же самое. Во время учебы у нее была привычка поглаживать его большим пальцем. Не делала так с тех пор, как ей хирургическим путем установили имаго-аппарат с пятью годами опыта Искандра. Это не входило в его привычные жесты и вне станции могло выдать тайну, так что она позволила жесту раствориться в той новой совмещенной личности, какой они должны были стать.
– Да, – сказала она. – Чувствую.
– Ну вот, – улыбнулся Двенадцать Азалия. – Что это, по-твоему?
Она могла бы рассказать. Будь вместо него Три Саргасс, она бы и рассказала – хотя знала, что такой позыв даже чувствовать опасно; ничем не лучше признаваться одному тейкскалаанцу, а не другому, после всего лишь дня знакомства, – но она находилась в таком отчаянном одиночестве, без Искандра, и ей так хотелось.
– Точно не органической природы, – сказала она. – Но это у него уже давно, – уклончиво. Нужно покончить с этим безрассудным осмотром трупов, вернуться к себе, запереться и покончить с желанием… найти друзей. С гражданами Тейкскалаана не дружат. Особенно не дружат с асекретами, причем эти оба из министерства информации…
– Никогда не слышала, чтобы ему проводили операцию на позвоночнике, – сказала Три Саргасс. – За все время его пребывания на планете. Ни из-за эпилепсии, ни из-за чего-либо еще.
– Ты бы знала? – спросила Махит.
– При том, сколько времени он проводил при дворе? Твой предшественник все время был на виду. Если бы он исчез хоть на неделю, кто-нибудь сказал бы, что его величество по нему наверняка скучает…
– Неужели, – сказала Махит.
– Я же упоминал, что он политик, – сказал Двенадцать Азалия. – Так, по-твоему, выходит, что металл внедрили до того, как он стал послом.
– И что это делает? – сказала Три Саргасс. – Меня куда больше интригует предназначение, чем время установки, Лепесток.
– Госпоже послу известны такие технические подробности? – спросил Двенадцать Азалия – непринужденно. Дразняще, подумала Махит. Может, даже оскорбительно. Он ее провоцировал.
– Госпожа посол, – сказала она, показывая на себя, – не знаток медицины и не икспланатль и никак не может объяснить в подробностях неврологическое действие подобного устройства.
– Но оно неврологическое, – сказала Три Саргасс.
– Оно же в позвоночнике, – ответил Двенадцать Азалия так, словно это все объясняло. – И технология явно не тейкскалаанская; ни один икспланатль не стал бы изменять работу человеческого мозга таким образом.