— Или не увидит, как ты постучишь, — добавляю я.
— Верно. — Рэйн театрально пожимает плечами.
— А где твоя мать? — Я выхватываю шланг из ее руки и начинаю пить, ожидая, пока она выдумает очередную дерьмовую историю.
— Она сейчас на работе.
Я делаю глубокий вдох между глотками.
— Сейчас никто уже не работает.
— Нет, это не правда! — Тон ее голоса взлетает вверх вместе с ее бровями. — Она работает медсестрой скорой помощи. Больница все еще открыта.
Я бросаю на неё недоверчивый взгляд.
— И как она туда добирается?
— На мотоцикле.
— И какой именно у нее мотоцикл?
Лицо Рэйн краснеет.
— Я не знаю! Черный!
Я смеюсь и выключаю воду. На кончике языка вертится дюжина остроумных ответов, но я решаю держать рот на замке. Если эта девчонка не хочет, чтобы я знал, что она живет одна — а это чертовски очевидно из ее дерьмовых ответов, — то я позволю ей думать, что она смогла меня обмануть.
Кроме того, не могу сказать, что виню ее. Уверен, что решение пригласить незнакомого мужчину в свой дом после того, как он наставил на тебя пистолет, входит в первую десятку списка дерьма, которое одинокие девушки не должны делать.
Решение пригласить незнакомого мужчину в свой дом после того, как он дважды наставил на тебя пистолет, вероятно, входит в пятерку.
Все еще взволнованная Рэйн поворачивает голову в сторону «шевроле».
— Ты можешь выкачать бензин из грузовика моего отца, дороги все равно слишком забиты, чтобы ездить на нем. Думаю, ты можешь воспользоваться… — ее глаза снова устремляются на меня, когда я с щелчком открываю свой новый перочинный нож и отрезаю около пяти футов шланга. — Шлангом.
— Спасибо. — Я ухмыляюсь, подходя к грузовику, и разрезаю шланг на две части — длинную и короткую. Затем открываю бензобак и вставляю обе части в отверстие. — Подержишь это, ладно?
Рэйн подрывается так, словно ее задница в огне. Интересно, что она способна следовать указаниям только тогда, когда я прошу ее о помощи.
Наверное, она бы стала медсестрой, как и ее мать. Конечно, если она вообще медсестра.
Я снимаю кобуру, стараясь не задеть рану на плече, кладу ее на землю и замечаю, как она не сводит с нее глаз, поэтому отталкиваю ногой подальше.
— Нет, нет, нет.
— Это мой пистолет. — Рэйн делает вид, что дуется.
Затем я снимаю свою рубашку и засовываю ее в отверстие между шлангами.
После чего, перемещаю ее руки так, чтобы она держала вместе и рубашку, и шланги.
— А ты не можешь просто пососать один из них? — спрашивает Рэйн, когда я подвожу байк ближе к грузовику.
— Конечно, если бы я хотел полный рот бензина.
Она закатывает глаза, и это движение делает ее совсем юной. Как и эта гигантская толстовка «Twenty One Pilots».