Но не могла убедить себя, что нужно закрыться, потому что нельзя подпускать его близко. Еще ближе, чем уже подпустила. Потому что потом будет больно. Выдержу ли я? Смогу ли вытравить ее из себя – вместе с этой ухмылкой Эрика, вместе с его взглядом, от которого подгибаются коленки, а по телу разгуливает табун мурашек с плакатом: «Ты – дура!».
Но мне так хотелось поверить, что я ошибаюсь…
И если у меня есть эти минуты, не красть их у самой же себя, а принять. Наверное, счастье потому к нам и стучится так редко, что мы не желаем ему открывать. Оно постучит раз, другой, а когда наткнется на закрытую дверь и неверие, развернется и уйдет к кому-то другому. К тому, кто пока еще верит. К тому, у кого сердце пока еще не забито наглухо створками с ржавыми гвоздями из обид, разочарований и прошлого.
– Любой бы усомнился… – тихо произнесла я.
– Ах вот ты как?! – черные брови Эрика возмущенно взлетели вверх.
А в следующее мгновение на меня полетела горсть муки: на футболку, на волосы, мыть которые было уже некогда…
Ухмылка на его губах…
Она провоцировала, искушала, подталкивала, проверяла меня. И нет, я не разозлилась, наоборот – изнутри поднималось какое-то отчаянное веселье.
Я тоже схватила жменю муки и запустила её уже в своего обидчика.
Через несколько минут кухня напоминала место побоища. Мука была только началом – дальше в ход пошёл кленовый сироп и бог знает что ещё. Мы носились друг за другом по кухне, не слишком обращая внимание на то, что оба перепачканы с ног до головы.
Было весело и как-то легко. Мы остановились лишь когда совершенно выдохлись. Эрик поймал меня в объятия, хотя я всё ещё пыталась обсыпать сахаром его волосы.
– Эй, эй, прекрати, – с улыбкой сказал он. Заглянул в глаза, и от этого взгляда я застыла. Предвкушение, мурашки, царапающие позвоночник, тот самый момент, когда веселье остаётся позади, уступая место чему-то другому. – Посмотри, что ты устроила!
– Я устроила? – выдыхаю возмущенно.
Но не успеваю договорить. Он наклоняется ко мне ближе и слизывает кленовый сироп с моей щеки. Медленно, с удовольствием скользя языком по моей коже. И всё становится неважным – вообще всё.
– Я знаю, что нужно делать, – говорит уверенно он.
И я уже больше не возражаю. Меня это вполне устраивает. Если он знает, что нужно делать – пусть делает. Пусть… только скорее… пока не исчезло ощущение, будто в моей груди парят маленькие воздушные пузырьки.
К счастью, он не заставляет себя ждать, подхватывает меня на руки и куда-то несёт. И я не слишком разбираюсь, куда, потому что в это время наконец-то делаю то, что мне хотелось с первой минуты, когда я увидела его на кухне – запускаю пальцы в его волосы и сцеловываю сладкие капли со лба. Сладко… как же сладко…