– Ты такая красивая, Шерон, – шепчет он.
И даже не верится, что раньше я бы умирала от ужаса, а теперь мне мало… Мне так всего мало…
Во мне бурлило радостное возбуждённое предвкушение. И какая-то совершенно сумасшедшая уверенность в том, что мне понравится. Все, что он захочет и сделает, все, о чем он попросит меня – понравится. Только вот…
Все равно испуганно сжимаюсь, когда моих горячих и влажных складок касается головка его члена. Уверенно скользит вдоль, ощутимо задевает клитор, заставив меня со стоном выгнуться навстречу, но…
Он так близко, слишком близко к тому, чтобы нарушить запрет, и к моему возбуждению прибавляется изрядная порция страха и адреналина. А что, если он нарушит наш договор?
Одно движение – и всё. Слишком мало отделяет нас от той черты, которую мы не должны переходить.
Я испуганно смотрю на него, он ловит мои пальцы, сжимает их и еле слышно, наверное, одними только губами говорит:
– Не бойся.
И я сразу перестаю бояться, с удивлением обнаруживая, насколько я могу ему доверять и довериться – полностью, беспрекословно.
Расслабляюсь и отдаюсь этой странной ласке, впитываю её в себя, проглатывая жаркие стоны.
Мы многое успели за эти несколько дней, откровенные ласки там – руками, языком, – всё это было остро, пряно, всё это я впитывала и жадно принимала, но никогда не случалось ничего подобного.
Мне кажется, что я умираю и возрождаюсь с каждым движением, безжалостно сминая простыню руками, захлёбываясь даже не стоном, а криком.
В этот раз я подхожу к пику наслаждения очень быстро. Возможно потому, что каждую новую секунду отчаянно боюсь и, кажется, так же отчаянно хочу, чтобы наша последняя грань оказалась позади, чтобы шаг в то запретное всё-таки был сделан.
Он упирается на локти, раскачивается надо мной, и продолжает скользить членом у меня между ног. Задевая клитор, кружась у запретного входа, раздвигая уверенно складки, заставляя меня привыкнуть к этому, заставляя меня желать этого, заставляя меня метаться по подушкам с его именем на устах.
– Эрик, я… – выстанываю без остановки.
И подаюсь ему навстречу, не думая, не боясь, что он может сорваться. Он сильнее, чем я. Он может себя контролировать.
Кусаю губы, царапаю плечи Эрика, тяну его на себя и снова прошу…
– Пожалуйста, Эрик… пожалуйста…
Тихая волна, которая окутывает меня мягким удовольствием, постепенно закручивается в чуть болезненную спираль. Я не знаю, о чем прошу его. Я не знаю, как еще могу хоть что-либо говорить, как успеваю произнести хотя бы слово за своими непрерывными стонами…
Мне больно, невыносимо больно оттого, что так хорошо.