Я резко поднялась, выпрямила спину, взяла учебник и планшет с конспектами и сказала:
– Смотрю, ваша вечеринка в самом разгаре. Боюсь, мне придётся её покинуть.
Я направилась к своей комнате. Откровенно говоря, я ожидала, что кто-то из них меня остановит. Нет, разумеется, я бы не осталась. Но они должны были хотя бы попытаться.
Хотя бы кто-то из них!
Уж не знаю, на что я рассчитывала, но услышала за спиной совсем другое:
– Наша Шерон такая заучка! Ее только учеба и интересует, – сказал Эрик со снисходительным смешком. – Ого, смотрю, твой бокал совсем пустой! Надо это исправить…
Я влетела в свою комнату, заперлась изнутри, уже не сомневаясь, что сделала это зря.
Никто не пойдёт сюда искать меня или приглашать вернуться присоединиться. Этим двоим неплохо и наедине.
Сейчас я ощущала какое-то странное, болезненное удовлетворение от происходящего, словно говорила сама себе: «Видишь, Шерон, ты же видишь, что он за человек. На что вообще ты могла надеяться? Чего ради собиралась совершить самую большую ошибку в своей жизни?»
Как ни странно, это немного успокоило. Как обычно успокаивает осознание того, что ты поступил правильно. Пусть даже это получилось случайно.
И я действительно смогла приняться за учёбу и даже сосредоточиться на ней. Это важнее сейчас.
Я вынырнула из учебника, когда прошло хороших часа два, и обнаружила, что мне не повредили бы пара сэндвичей. Умственный труд всегда изматывает. Я поколебалась недолго. Чтобы добраться до кухни, мне придётся пройти рядом с гостиной. А идти туда мне не хотелось.
Или хотелось?..
Какая-то часть меня отчаянно сопротивлялась, а другая с ненормальным болезненным мазохизмом желала знать, что там происходит – увидеть собственными глазами как Клэр, развалившись в кресле, щебечет всякую хрень, а Эрик делает вид, что ему интересно.
Может быть, его глаза скажут больше, чем он, и я пойму, что он скучал, ждал, когда я избавлю его от подруги…
После недолгой битвы победила та часть, которая хотела выбраться из комнаты. Это было несложно, потому что голод оказался на её стороне.
Я вышла из своей комнаты, прислушалась. В гостиной царила тишина – во всяком случае, ни низкого голоса Эрика, ни томного – Клэр не было слышно.
Внутри шевельнулась какая-то надежда – вполне возможно, что, когда я ушла, Эрику больше не было смысла флиртовать с моей подружкой? Он ведь мог делать это мне назло. А когда нет зрителей – к чему продолжать представление?
Я уже почти поверила в такой исход. Эрик ушел к себе, а Клэр, оставшись одна, вынуждена была признать, что её план провалился, и всё-таки взяться за учёбу. Или же она просто ушла. Обиделась и ушла, не попрощавшись.