— Вечером мне в дверь позвонили. Я открыла. Мне сунули в нос какую-то бумагу, сказали, что это ордер на обыск и арест. Я плохо помню. Я была беременна, на восьмом месяце и вся эта нервотрепка…
— Вы почувствовали себя плохо?
— Да. Они приказали мне одеться, спуститься вниз и ждать их у подъезда.
— Вам не показалось это странным? Обычно находят понятых и обыск проводится в их присутствии, а присутствие хозяина квартиры также обязательно.
— Показалось, но я сама им сказала, что мне не хватает воздуха. И потом куда бы я делась от них с таким животом?
— И они, такие добрые, выпустили вас одну из квартиры. Вам известно что обыск и арест такие же следственные действия, как и прочие? Ладно проехали, что было дальше?
— Я вышла к машине, поискала глазами «воронок», но не увидела и, решив что машина стоит на улице Горького, хотела уже выйти туда. Но тут подъехала черная легковая машина и остановилась у другого подъезда. Я еще подумала — за кем-то еще приехали. Оттуда вышли трое и переговорив с дежурной по подъезду направились ко мне.
— А дальше?
— А дальше, их старший рыжий с нерусским говором, прибалт, наверное, остался со мной на улице. Потом я узнала, что фамилия его Урбонас. А те двое, приехавших с ним вошли в подъезд. И почти сразу раздались выстрелы. Капитан засунул меня в машину, а сам тоже бросился в подъезд.
— Хорошо. Урбонас бросился в подъезд, а что было потом?
— В квартире он открыл окно и сверху позвал водителя. Как только водитель зашел в подъезд раздался еще один выстрел и почти сразу из дома выбежал Урбонас, сказал мне, чтобы я молчала, как рыба и пошел вызывать своих.
— То есть иными словами вы хотите сказать, что Урбонас застрелил водителя?
— Ну не сам же он застрелился?
— Вас потом спрашивали, как все было?
— Да.
— И что вы сказали?
— Я сказала, что Урбонас все время сидел со мной в машине. Как он и приказал говорить.
— Зачем вы солгали?
— Он сказал, что если я скажу правду, то никогда не увижу свою дочь.
— Понятно. Дальше вас отвезли на Лубянку и стали допрашивать?
— Да. Мне об этом говорить нелегко, но этот прибалт меня изнасиловал прямо в кабинете.
— Только он или…?
— Насиловали двое, один держал.
— Понятно, а что они хотели узнать? Кто был в вашей квартире и расстрелял их сотрудников?
— Нет. Я сама удивилась, но меня спрашивали только о бумагах Каменева.
— Что вы ответили?
— Что понятия не имею, где эти бумаги.
— А на самом деле?
— На самом деле они все время находились в тайнике в подсобке на Большом Гнездниковском.
— А где они сейчас?
— Их у меня нет. Все рукописи Каменева и бронзовые пластины я отдала Льву еще в 1945 году.