С Северо-Запада на Ичитьевск надвигалась серо-стальная громадина дирижабля. Крупная, того же металлического цвета гондола, была украшена изображением, рассмотреть которое сейчас было невозможно. Впрочем, Лазаров уже узнал этот огромный, даже для дирижабля, корабль. «Ловящий», единственный в Склавийской армии дирижабль - авианосец, был творением Тодора Ребражевского, Гения Разума, и являлся единственным кораблём такого класса, который можно было подготовить к полёту за пару часов. Именно на прибытие «Ловящего» и надеялся Богдан, отправляя срочную телеграмму руководству костовского Синода.
- Рад видеть вас, «Ловящий», - громыхал за спиной Лазарова голос полковника Веселинова, - причальную мачту, вы, наверное, уже видете. Она находится рядом с корабельным причалом. Правьте туда. Я сейчас направлю…
Речь Веселинова прервалась, Лазаров услышал хрип, от которого спина инспектора моментально покрылась мурашками. Он резко обернулся к полковнику, успев заметить, как тот оседает на пол, зажимая рукой горло, из которого во все стороны хлестала алая артериальная кровь. Рядом с ним стоял, крепко сжимая в кулаке отвертку, прапорщик-радист.
- Тепло, - прочёл Лазаров по губам перемазанного в крови безумца. – Тепло. Погреюсь ещё немного.
Прежде чем выскочившие из-за своих телефонов адъютанты вскинули свои револьверы, отвертка вошла полковнику Веселинову точно в сердце.
Полдень. В ярком солнечном свете отчетливо был виден стоящий на холме центр Асаньи. Отсюда, из порта, было видно разрушенные шпили и крыши театров, особняков, дворцов, горящие кроны парковых деревьев. В синее небо с редкими белыми облаками уходил чёрный дым, поднимающийся над искалеченным городом. Городом, в котором Лаура провела большую часть своей жизни.
- Ты уже придумала, что мы будем делать дальше? - за спиной появился верный Хименес. Как всегда, с сигаретой в зубах. Хименес помчался за ней в порт, едва дозорные заметили на горизонте силуэты невообразимо огромных самолетов. Буквально чудом он успел прибыть в порт до того, как началась бомбардировка.
- Здесь, в порту, у нас почти семь сотен человек. Это, конечно, если все моряки согласятся идти с нами, в чём я не уверен, - Хименес прерывает свою речь, чтобы затянуться папиросой. - По радио отозвались также Губернаторский дворец и Арсенал. Во дворце примерно две сотни бойцов, считай, весь наш штаб и его охрана. В Арсенале около пяти сотен, вдобавок там находятся все наши боеприпасы и часть техники.
- Что с Арсеналом? - насколько плохо во дворце видно и отсюда, из порта. Подумать только, она ведь очень переживала, когда в результате артиллерийского огня с кораблей пострадали скульптуры легендарного Моски. Теперь Дворец уничтожен полностью, а она ничего не чувствует. Дым, который видно из порта, идет, скорее всего, из дворцового музея - древним шелкам, холстам и краске положено гореть именно так: жирным чёрным дымом, который самим своим видом внушает отчаяние и безысходность. Из музея пожар распространится и дальше. Не пройдет и суток, как шедевр архитектурного искусства окончательно погибнет в огне. Тушить его у неё нет времени. Да и напуганные республиканские солдаты сейчас не выполнят такой приказ.