Они спустились вниз на твёрдый известняковый берег безымянной реки. У самого входа в пещеру лежали перебитые чужаками “Актинии”. Над ними тут же склонились Вук с Влком.
- Сердце, сердце, голова, горло, сердце. К парням словно подошли вплотную, а они ничего и не заметили. Ух, Смолян, подписываешь ты нас на неприятное!
- Если их так при свете дня уделали, то что там в пещерах будет?
- Осторожно, - процедил в ответ Смолян, - мы пойдём осторожно. При малейшей опасности отойдём. Я обещаю.
- Наше бремя пройти насквозь злую тайгу, мы сильны, в руках наших металл! - Ребражевский замялся, вспоминая следующую строфу стихотворения, - Пусть мы сгинем навек, пусть по нашим телам в лучший мир идёт человек! Там же как-то так было, Богдан? Читали “Бремя Первопроходца”? Популярная в своё время была пьеска.
Тодор Ребражевский стоял на главной площади Ичитьевска. Правая его нога в вычищеном до блеска кавалерийском сапоге попирала труп мертвого эрзина, убитого не более получаса назад летучими автоматонами с Ловящего. Маленькие, от полутора до трёх метров в диаметре, эти механические порождения Гения Разума, висели сейчас над площадью, готовые в любой момент открыть огонь из своих спаренных пулеметов. Каждый из этих небольших механизмов полностью отличался от других своих собратьев. Кто-то держался ввоздуе благодаря неприрывно вращающемся лопастям, кого-то держали в небе изящные крылышки наподобие стрекозиных. Вся эта механическая орда, жужжа крыльями, лопостями и моторами, барражировала сейчас над площадью в поиске новых противников.
- Нет, - сухо ответил Богдан, - не помню. Вообще мне кажется, что декламирование стихов сейчас не очень уместно.
- Вы во многом правы, Богдан, - Ребражевский убрал свою ногу с трупа эрзина. - Но разве в вашем сердце сейчас не играет что-то эдакое, а? Мы с вами стоим посреди затерянного в тайге городка, изувеченного убогими дикарями, наотрез отказывающимися принимать дары цивилизации. Разве ваша душа не поёт? Разве вы не чувствуете себя первопроходцем, ведущим за собой цивилизацию?
Богдан тихо выругался. Иногда Ребраженский был попросту невыносим. К счастью у Богдана было достаточно дел, требовавших его немедленного присутствия.
- Мне нужно идти. Поищу выживших.
- Спасённых, - поправил инспектора Ребражевский, - несчастных людей, спасенных нами - героическими первопроходцами, несущими непомерную тяжесть защиты цивилизации от…
Дальше Богдан не слушал. Поманив рукой ожидавших его драгун, он направился к изуродованной ратуше.
Не считая драгунского гарнизона, ратуша была единственным местом в городе, где эрзины встретили организованное сопротивление. Жандармов и гражданских чиновников Ичитьевска в ратуше было не больше трех десятков. Но люди знали, что бунтовщики их не пощадят и сопротивлялись отчаянно, до последнего.