— Кому это я отдыхать не даю?
Вместо ответа, Даша снова спросила:
— Ты долго собираешься здесь торчать?
— Пока не нагуляюсь. — Полетаев достал портсигар. — Для этого свежий воздух и существует.
Он на мгновение замер, прикрывая от ветра огонь зажигалки.
— Между прочим, я по твоей милости битых полчаса объяснял месье Дебузье, чем отличается Санта-Клаус от нашего...
— Мне хотя бы не ври, — она раздраженно отмахнулась. — Неужели я поверю, что этот бабник интересовался каким-то дедом в красном тулупе.
Полетаев неопределенно пожал плечами.
— Интересно, а о чем мы могли еще говорить?
Скорее всего, именно об этом, но Даша уже никому не верила.
— Можно подумать, ты скажешь правду.
— Надеюсь, я не должен перед тобой отчитываться?
— Отчитываться передо мной? — Даша возмутилась. — Я вовсе и не прошу тебя отчитываться. Это ты меня остановил.
— Кстати, ты мне так и не рассказала, что узнала о пещере.
— Да ничего я о ней не узнала.
— Ты дала мне слово, — фраза прозвучала угрожающе.
Дашу его угрозы не страшили, но она понимала, что рассказать полковнику все же придется. Слишком велика была ставка — жизнь человека. Она посмотрела на часы.
— Давай так — сейчас ты идешь в номер, а минут через... сорок я приду и все расскажу.
— Через сорок? — он пытался заглянуть ей в глаза.
— Максимум через час.
— А что ты будешь делать этот час?
— Тебе-то что!
— Да ничего. Просто спросил. Ладно, не хочешь — не отвечай, не буду портить тебе настроение.
— Ты мне его уже испортил! — рассердилась Даша. — Слушай, иди своей дорогой, сказала же — через час зайду.
Ни слова не говоря, полковник пожал плечами и направился к гостинице.
Пастора все еще не было. От нечего делать, Даша принялась рассматривать спортинвентарь. Наблюдалась интересная тенденция: чем обшарпаннее были лыжи, тем жестче было выставлено крепление. Розовые в ромашку лыжи мисс Кроуль стояли на самой слабой фиксации. Даша воровато огляделась. Вот здорово было бы пока никто не видит, переставить всем жесткость! Она представила полковника, заходящего на крутой вираж и вылетающего из своих лыж, словно из пращи. При удачном стечении обстоятельств он запросто свернет себе шею.
По стойке поползла чья-то тень. Даша замерла. Тень продолжала двигаться. Но раз сама она оставалась неподвижной, следовательно, тень была чужой. Даша резко развернулась, и крик застыл у нее в груди: сзади стоял человек, занеся руки для удара чем-то тяжелым. Завопив что было мочи, Даша бросилась бежать, но почему-то не к гостинице, а прямо в противоположную сторону. Только на самом краю обрыва у нее мелькнула мысль, что летать она так и не научилась, а затем все закрутилось в бешеном водовороте из снега, искр и проклятий.