— Я согласна, — поспешно выкрикнула она, но тут же осеклась.
Если полковник вдруг спустится вниз и обнаружит, что она здесь главный массовик-затейник, града насмешек ей не избежать.
— Только давайте переберемся в другое место — здесь не творческая атмосфера.
— Отлично! — воскликнул Дебузье. — Идемте в игровую комнату, там достаточно места для всех.
— Прекрасно. Вы отправляйтесь прямиком туда, а я подойду чуть позже.
— Только недолго, мы ждем вас.
Как бы то ни было, но атмосфера приближающегося йуля делала свое дело. Из темных уголков выглядывала то злобная, то игривая волосатая мордашка альва. Даша старалась внимания на них не обращать, держала пальцы скрещенными и тайком сплевывала через плечо. Быстро поднявшись к себе, она приняла лекарство, переоделась и поспешила вниз — ей не терпелось обнаружить русскую. Ее даже не смущало то, что мадам Юппер уверяла в обратном. Незнакомка могла быть русской только по происхождению. Но раз говорила она без акцента, то свою русскость скрыть не сможет.
Ее встречали стоя, аплодисментами, как настоящую героиню, хотя ничего героического в ее падении, разумеется, не было. Но, судя по всему, общественность имела свое мнение на этот счет.
— Браво, синьорина Быстрова, — прищелкнул пальцами смуглый сердцеед Салино. — За любовь надо сражаться, как тигрица.
Даша присела в кресло с крайней осторожностью — все еще побаливал копчик — и обежала глазами собравшихся. Женщин было около двадцати и на первый взгляд никого в кокошнике или сарафане.
— Какую еще любовь?
Итальянец хитро подмигнул глазом, мол, мы все знаем и не надо скрывать:
— Я просто уверен, что Горная Дева снизойдет к вашим мольбам и вы получите самого замечательного мужа на свете. Например, такого, как я!
— Не верьте ему, мадемуазель, — заворчал толстяк Дебузье. — Этот негодяй Салино уже лет двадцать, как женат. — Судя по нелестному эпитету, бедняга проиграл и ему. — А вот я как раз холост...
— Зато вы толстый и отвратительно храпите, — немедленно парировал итальянец. — К тому же любовник никудышний...
— Ах, синьор Салино... — Изящный юноша, полулежащий в кресле, неспешно обмахивался веером. — Вы меня просто пугаете. — Голос у испанца был нежный и вкрадчивый.
— Чем же, синьор Гонсалес? — тонким тенорком поддразнил его итальянец.
— Вы знаете, что месье Дебузье громко храпит и к тому же плохой любовник... Согласитесь, это наводит на определенные мысли.
— Мне кажется, слишком многое вас наводит на определенные мысли, мой милый Кике, но здесь вы ошибаетесь: я просто имею несчастье занимать соседний номер с этим пьяницей. И мой вывод основывается на том, что я каждую ночь слышу его храп и ни разу женский голос.