- Уж не тот ли это мальчик со сверхчувствительностью, который Сесилию раскрыл? – продолжал Олли.
- Как догадался?
– Колечко – щит от магических вихрей. Такие раньше использовали для работы в диких источниках и в проклятых местах. От чар Альвараха штучка не защитит, а вот от фона убережёт. Он правда иномирец?
Корион, не изменившись в лице, вперил в бармена немигающий взгляд.
- Есть подозрение, что он из моего рода.
Олли поднял руки и обезоруживающе улыбнулся.
- Понял, отстал. Только… Как быть с чарами Альвараха?
- То уже не твоё дело, Олли.
Ночи Альвараха. Их ненавидел каждый заключённый острова, в том числе и сам Альвах. Благодаря этой ненависти Корион и вышел на свободу. Но он был виновен. Вадим же… Тут можно было только ждать первой ночи и предполагать. Или чары Альвараха его пощадят как невинного, или же сверхчувствительность и здесь сыграет свою роль. Корион по привычке готовился к худшему.
Вадиму пляж пришёлся по душе, особенно море. Пока Корион лениво лежал на шезлонге под солнышком и потягивал коктейль, он плескался в волнах, с радостным гиканьем носился за крабами, обжёгся о медузу, что его ничуть не расстроило, и не вылезал бы из воды до самого вечера, если бы не звонкий удар гонга.
- А? Что? Куда все пошли? – удивлённо завертел Вадим головой, когда эльты дружно пошли в замок.
Нужно было отдать мальчишке должное – плескался он хоть и беззаботно, но с глаз Кориона не пропадал и не спешил идти за многочисленными любопытными эльтами, которые то и дело пытались зазвать его на свой пикничок, под деревце или на жемчужную ферму. Отказы он подкреплял лучезарной, чуть блаженной улыбкой и брызгами с воплем: «Ой, смотри, какая классная рыбка!», всем своим видом показывая, что рыбка ему гораздо интереснее какой-то жемчужной фермы. Не придерёшься. Все бы дети были такими!
- Обед, – Корион протянул ему кусок ткани, какие служили здесь и полотенцами, и головными уборами. Вадим быстро обтёрся, запрыгнул в штаны и набросил на плечи накидку. При упоминании обеда его живот громко заурчал.
Столовая не менялась веками – она располагалась на первом этаже замка, в светлой застеклённой зале с видом на джунгли. Когда-то давно здесь был обычный камень, и зала ничем не отличалась от тех, где обычно проходили пиры. Но когда Альвах оказался здесь заперт, в порыве ярости он разнёс добрую половину стен и превратил обломки то ли в горный хрусталь, то ли в алмаз – Корион не помнил точно. Маленькие столики уже окаменели от древности. Их уже даже не пытались двигать, до того они были тяжёлыми. Сидеть предлагалось на подушках. Только стол Альваха располагался рядом с полукруглым, затейливо украшенным диваном на три места. Альвах всегда накрывал на троих, но сидел на нём в гордом одиночестве. Он никогда не пропускал обеды.