- Это нормальный интерес в принципе, - заметил Хов.
- Мой папа так не считал, - хихикнула я. - Думал, что я вырасту маньяком. Но мне было интересно не причинять боль, а разбираться, как всё устроено и как исправить патологию. Вы себе представить не можете, как он был рад, когда услышал о мечте стать хирургом.
Хов хмыкнул.
- Отчего же? Примерно такую же радость испытала моя мать, когда узнала, что среди эльтов я не ублюдок, а полноправный наследник своего отца. Хотя тогда война была в самом разгаре. В какой-то мере вам повезло, Волхов. Это счастье – знать, чего хочешь и как этого добиться, особенно когда способности соответствуют цели. Я же ввязался в войну из-за того, что не знал, куда приложить свои таланты. Алхимия просто оказалась самой полезной из всех дисциплин, в которых я преуспевал.
Мы вышли на широкую поляну с остатками кострища в центре. Кострище было большим, метра три в диаметре. В кругу из камней лежал толстый слой старой золы. Видимо, его использовали часто. Профессор не останавливаясь прошёл мимо и снова углубился в лесную чащу.
- Можете уже не хвататься за меня и побегать. На острове нет такой живности, которая вам навредит. А я найду вас в любой точке. Бегите, я же вижу, вам не терпится.
Угу, я-то побегу, а он пойдёт себе неторопливо, погрузившись в меланхолию ожидания. Я шагнула в сторону, сделала диковато-слабоумный вид, больно ткнула профессора в ребра и с криком «Сила юности! Тебе не поймать меня, старик!» – побежала от него. Естественно, у эльта тут же включился инстинкт хищника, и он помчался за мной прежде, чем осознал это.
На его стороне были сила и длинные ноги, но зато я реагировала быстрее и каждый раз уворачивалась от рук с ехидным хохотом, что только его сильнее раззадоривало. В какой-то момент профессор яростно оскалился. В кровь плеснулся адреналин, и я начала убегать уже всерьёз. Впереди замаячила ещё одна поляна. Я метнулась через неё, думая спрятаться в раскидистой кроне куста… и со всей дури налетела на притаившийся в траве камень.
Ступня хрустнула и вспыхнула адской болью. Я кувыркнулась через голову, едва успев сгруппироваться, прокатилась по земле и с матерным стоном села, схватившись за ногу. На глазах выступили слёзы.
- Твою мать…
От досады и злости захотелось закинуть камень куда-нибудь подальше, но это оказалась целая гранитная плита, огромная и старинная, с выбитыми на ней надписями на нескольких языках. Нашлась и кириллица. Глотая слёзы, я смахнула с неё траву и листья и, продравшись через яти, прочитала: «Здесь лежит последний волхв рода людского. Он был истинным целителем этих земель. Убит людской неблагодарностью».