Капитан Иван Плечо изучает кожаные сапожки на деревянных ногах статуи, спрашивает:
– И зачем они?
Отец Ионафан усмехается и гладит свою бородку.
– А бабы верят, что он по ночам оживает и ходит по храму. Они ему сапожки надевают, а потом глядь – а подошвы-то стёрлись! Я сам видел. Значит, действительно ходит, чудесным образом… И что я завтра скажу тем бабам? Где святой образ, где сапожки? Вот, скажу, какой-то архиепископ подумал-подумал – и придумал погубление святых образов? Делать ему, что ли, больше нечего? Других забот нет?
– Смирись, батько, – говорит капитан. – Ты не один такой. Везде их выносят за ограду, а там их народ прячет у себя, кто в сарае, кто где. Оттого и привлекли полицию к сугубо церковному делу. И велено всё сделать тихо, чтоб в народе не учинилась смута. Давай, батько, помогай, либо я его один выволоку.
И капитан решительно обхватывает статую сильными ручищами и тянет, наклоняя вбок. Отцу Ионафану ничего не остаётся, как пособлять.
Лунный свет вдруг исчезает, храмик погружается во мрак, от свечей толку почти нет, но капитан на ощупь решительно тянет на себя статую.
– Тяжёлый, – уважительно говорит он.
Капитан спиной вперёд движется к двери, держит статую за плечи, отец Ионафан – за ноги. Капитан толкает задом дверь, – выносят тяжкий деревянный образ в притвор, а оттуда – под небо, и кладут на снег возле паперти.
Отец Ионафан бегом бежит обратно в храм затушить свечи и так же бегом возвращается.
Ветер усилился, луна скрыта плотными облаками, в глаза отца Ионафана ударяют первые колючие снежинки: начинается метель. Ни зги не видать, только ветер свищет. И капитан, и отец Ионафан какое-то время стоят молча, привыкая к темноте.
– Давай, батько, – говорит капитан, – ещё раз взяли – и за ограду.
И переступает сапожищами. Сухой снег скрипит под подошвами.
Отец Ионафан медлит. Статуя лежит на снегу лицом вверх.
– Давай, батько, – повторяет капитан Иван Плечо. – Вынесем – и пойдёшь домой, прочее – моя забота.
Ещё год назад в России не было таких людей. За порядком досматривали воеводы. А теперь вдруг появились молодые, резкие, злые мужики в иноземном платье, называемые иноземным словом “полиция”. И командовал ими тоже иноземец, генерал Девиер.
Они ловили воров без счёта, били им на лбу пороховые клейма и отправляли в каторгу. Они заходили в дома, проверяли печи, во избежание пожара. А сверх того – наказывали всякого, кто живёт непотребно и нечисто. Изгоняли из городов убогих заразных, а также тех, кто переходил меру в юродстве. Воспрещали пить сырую воду из рек и озёр.