— Ты не возражаешь, если сегодня я останусь здесь? Эме, мне так много нужно обсудить с мистером Грейстоуном!
— Я не возражаю, мама, — серьезно, по-взрослому ответила Эме. — Я ведь знаю, что ты любишь его.
Эвелин оторопела, искренне удивившись:
— Неужели это так заметно?
Эме улыбнулась:
— Он такой красивый… и он мне тоже нравится.
Эвелин обняла дочь, а потом помогла ей забраться в карету. Сейчас она остро чувствовала, что Джек стоит совсем рядом, за ней, и в её голове возникала сотня вопросов! Когда Джулианна последней села в карету, кучер наемного экипажа пронес мимо них багаж Джека.
На глаза Эвелин снова навернулись слезы, и она сжала руку Джулианны.
— Он дома.
Взгляд подруги тоже затуманили слезы. Она улыбнулась и поцеловала Эвелин в щеку.
— Он дома, и я так счастлива за вас двоих!
Эвелин сделала шаг назад, и лакей закрыл дверцу кареты. Джек тут же взял Эвелин за руку.
Она обернулась, и карета Бедфорда за их спинами сорвалась с места.
— Это не сон?
— Нет, не сон.
— Джек! Что случилось? Ты никогда не пользуешься парадной дверью!
Его лицо озарилось улыбкой — улыбкой, которую Эвелин никогда прежде не видела.
— Объявленная за мою голову награда снята, Эвелин. Я — свободный человек.
Она вскрикнула, не веря такому счастью. Обняв Эвелин за плечи, Джек повел её в дом.
— Ты свободен, — прошептала она. — О боже, как же я надеялась, что однажды ты сможешь стать свободным человеком, но и мечтать не могла, что это произойдет так скоро!
— За это нужно благодарить адмирала Худа, — тихо произнес Джек, когда швейцары закрыли за ними парадную дверь. — Но есть кое-что ещё. Он представил меня к получению ордена почета. В следующем месяце меня посвятят в рыцари.
Эвелин поймала себя на том, что крепко сжимает его руки в своих.
— И ты получишь признание как герой, которым на самом деле был всегда!
— Да. — Джек порывисто притянул Эвелин к себе, крепко прижав её к своему мощному телу. — Как же я тосковал по тебе! — Надежно удерживая Эвелин в кольце своих крепких рук, он хрипло добавил: — Когда я был в тюрьме, больше всего боялся, что никогда не смогу снова тебя обнять.
Слезы хлынули у неё из глаз.
— Джек, я тоже тосковала по тебе. Я жила в состоянии панического ужаса — я так боялась, что ты умер!
— А я совсем не собирался умирать, потому что это означало бы покинуть тебя.
Эвелин грелась в теплоте его взгляда. И уже нисколько не сомневалась в силе любви Джека. Никакие другие слова не могли бы оказаться столь романтичными.
— Нам так много нужно обсудить, — сказала она, думая о ребенке, которого носила под сердцем.