И звук, который он при этом издавал, музыканты решили присвоить ноте ля.
Чуть расстроился у кого-нибудь из музыкантов инструмент — камертон тут как тут, подсказывает звучание ноты ля. Скрипачи подтягивают струны, натяжение которых от жары или от холода меняется; раздвигают и сдвигают музыканты-духовики коленца своих инструментов, увеличивая или уменьшая тем самым длину «воздушной струны», которая заключена в их трубах. Звук ля служит для них маяком. От него можно вести строй и других звуков.
А для музыкальных дел мастеров камертон стал и вовсе незаменимым помощником. Делает, скажем, мастер трубу. Ну-ка, ошибется он, настроит ее выше или ниже. В ансамбле такая труба будет звучать фальшиво. Что уж говорить о рояле, который повел свой строй от неверного ля.
Да, в море звуков камертонное ля, действительно, маяк. И по нему стали настраивать все музыкальные инструменты.
Но тут произошло непредвиденное. Дело в том, что духовые инструменты во время игры разогреваются от дыхания музыкантов. А это приводит к тому, что все звуки у духовых инструментов повышаются. У скрипок от нагревания струны, наоборот, понижают строй. Что делать? Скрипачи, виолончелисты, альтисты вынуждены подтягивать струны, чтоб в ансамбле не было разноголосицы. И так каждый раз.
Прошло некоторое время, и слух музыкантов привык к более высокому строю. Это не такой уж пустяк —даже незначительное повышение всего строя. Для слуха некоторых музыкантов это очень ощутимо. Музыка звучит для них более драматично, напряженно. А для иных музыкантов, в воображении которых музыкальные звуки связаны с цветом, все произведение получает как бы новую окраску, новый характер.
И вот общий строй повысился. Музыканты привыкли к новому звучанию.
А камертон?
Он, знай себе, тянет всех назад, к более низкому строю. Ему страсти не знакомы, рожки его упорно колеблются со скоростью 420 колебаний в секунду. Математика!
«Неужто незатейливая железка будет нам указывать!» — восстали музыканты и, забыв заслуги камертона, забыв, что ценность его как раз в «настойчивости», стали его время от времени перестраивать. Добро бы единожды, а то чуть ли не каждый год.
И вот с каждым годом звук ля, издаваемый камертоном, становился все выше. Музыкальные мастера переделывали трубы, скрипачи все туже натягивали струны. А две сотни струн рояля стали создавать такое натяжение, что пришлось усиливать прочность рамы, на которую они натягивались.
Ну хорошо, струны — они прочные, выдержат натяжение. Трубам тоже ничего не сделается. А каково певцам? Им-то что перестраивать? Голосовые связки?