— Неплохо. А как тебе такое, Такеда-боксер?
Снова высокий темп, силуэт Константина размылся, при попытке уследить за ним взглядом началось головокружение. Плохо дело, моего уровня явно недостаточно для таких скоростей. Но и сдаваться не намерен, а значит, к черту зрение, используем чувства.
Прикрыв глаза, врубил на полную катушку сканирование местности. Так, похоже, братец замер, несколько озадаченный моим поведением. Тем лучше.
Рывок, использую максимальное ускорение, на какое способен. Но этот шустрик успевает следить за движениями, с легкостью блокирует мой удар правой, после чего бьет в ответ… и натыкается на гибкий блок. Отбив выпад Кости, припечатываю ладонью в грудь брата, отталкивая его на пару метров и, скользнув следом, атакую еще раз, не жалея сил.
Удар с громким хлопком встречает ладонь отца. Изумленно распахнув глаза, ловлю спокойный и довольный взгляд Куро.
— Так ведь и прибить можно, сынок, — негромко заметил сверх. — А нам тут жить еще. Мне, по меньшей мере.
— Этим ударом? Не смешите меня! — хмыкнул Костя.
— Хочешь поспорить? — вроде бы Кирилл не сказал ничего такого, но братец вмиг заткнулся и уважительно склонил голову.
— Прошу прощения, Учитель.
— Идемте в дом, обедать пора, — махнул рукой отец.
Костя быстрым шагом направился вперед, стараясь не смотреть в нашу сторону, мы же с Куро и Иоко не спеша шли позади.
— Учитель? — ехидству в моем голосе могла позавидовать даже Мики. Отец вздохнул.
— Так вышло. Лет десять назад меня занесло к Мишане, а Костику как раз исполнилось шесть, и брат решил обучать его искусству боя. Ну я и вызвался помочь, балда. Немного увлекся, признаю. Пару лет тут прожил, после чего просто-напросто сбежал, чтобы не усугублять ситуацию. Но мальчик с той поры не признает других наставников.
— Он неплох, — нехотя признал я.
— Неудивительно. Шестой ранг.
— Уже? Этот юноша невероятно талантлив, — восхищенно протянула Иоко. Я хмыкнул.
— Единственное, в чем он хорош — это в скорости. Будь я так же быстр, сумел бы победить.
— История не терпит сослагательного наклонения, — поддел меня Куро. — Так что смирись, ничья есть ничья. Хотя, полагаю, не вмешайся ваш покорный слуга, и минут через пять тебя бы отметелили.
— Не забывай, что я умею.
— Это не панацея, Рюу, — улыбнулся папа. — Даже у тебя есть слабости и ограничения, смирись.
— Так всегда, — проворчал, входя в обеденный зал. Михаил, Костя и незнакомая мне женщина уже сидели там, дожидаясь нас.
— О, Рюу, Иоко, познакомьтесь, это моя жена — Арина, и сын Константин, — привстал дядя, довольно улыбаясь.