«Я тут, – подал голос и кулон. – Забери меня, не хочу больше…»
Не знаю откуда, но я понял, что он находится там, внизу, на первом этаже. Пока не знаю точно где, но все дело техники. Спустимся – найду. Одно плохо – не нравится мне этот вой, есть в нем что-то скверное.
И подтверждение предчувствиям я получил спустя мгновение, поскольку увидел того, кто просил о помощи. Это был мужчина лет сорока, небритый и нечесаный, внешне крайне напоминавший бомжа. Об этом говорила и его заношенная одежда, но вот только отчего она еще настолько подранной оказалась? Ее словно через шредер пропустили. Впрочем, это было не самое странное из того, что мы с Изольдой увидели. Досталось не только одежде, но и самому мужчине, в лунном свете была отлично видна темная цепочка пятен, которая тянулась за ним, и ничем другим, кроме как кровью, она являться не могла. К тому же он еще и ногу изрядно приволакивал.
Мужчина остановился, оперся о стену, перевел дух, после сделал еще пару шагов, добрался до окна и сильно ударил в него кулаками, при этом чуть не упав. Все впустую, стекло не разбилось. Да и не стекло это, скорее всего, а пластик из числа тех, который не то что кулак, но и пуля не возьмет. Его разве что расплавить можно, да и то лишь при серьезных температурах. Батя в нашем загородном доме такие же окна поставил после одного неприятного инцидента.
В темноте, из которой минуту назад вынырнул этот бедолага, послышался шорох. Его услышали не только мы, но и бомж. Он снова издал свой коронный стон-вой и быстро заковылял дальше, посекундно оборачиваясь, на лице его отразился неподдельный ужас.
– Мать твою! – донесся до меня шепот Изольды. – Идиот!
Интересно, кого именно она имеет в виду? Бомжа? Меня? Или же хозяина дома? Ясно, что это реакция на происходящее, что-то ей стало понятно. Что-то очень нехорошее.
Долго гадать не пришлось, ответ на вопрос явился сам собой, он выбрался из мрака коридора и зашагал, освещаемый лунными лучами. Вернее, они зашагали. Их было двое – высокая женщина и маленькая девочка, бледные до белизны, с изможденными лицами, в которых не осталось почти ничего человеческого, и оскаленными ртами, в которых поблескивали острые, как иголки, зубы.
Права Изольда. Идиот Митрохин. Ой, какой идиот! И сволочь тоже редкая. Теперь-то мне ясно, отчего спятили те двое журналистов, которых прямо отсюда уволокли в психушку. Увидь я такое при других обстоятельствах и окажись в качестве добычи там, на первом этаже, тоже бы, возможно, сбрендил от страха. Даже сейчас, зная многое про детей Ночи, сбрендил. Кстати, бомж, что сейчас пытается убежать от своей смерти, похоже, тоже уже с головой не дружит, потому и не орет во весь голос. Он уже расстался с разумом, и все, что у него осталось, это инстинкт самосохранения, он-то и гонит его дальше по коридору. Ну и боль подстегивает, понятное дело, его эти две мертвячки крепко подрать успели.